Речи

63. Я сказал бы, что не было бы грехом, если бы его заботами восстановлялись и те храмы, которые низвержены. Право, я вижу что он воздержанее немалого числа тех, кому сейчас поручено это дело, и не оскорбив никого из богов, никого не отвратил от культа им.

64. Но для какой цели лучше использовать труд Аристофана, ты сам уже, как я сказал, обдумаешь, но смягчи ему, ради Зевса, государь, суровую судьбу, обрушившуюся на него и низвергшую его в бездну унижения, и соделай ее более сносной, протяни руку измученному человеку, привязанному в искусству слова, посвященному в таинства, питомцу Пейрины [16], дорянину [17], коринфянину, жрецу Харит, заботливому к друзьям, не принявшему должности, исходившей от непочтения в богам.

{16 Источник ок. Коринфа, Pans. II 2, 3; 3, 2; Herod. Υ 92.}

{17 Isocr., Archid. § 16, p. 119 a.}

65. За какую бы только цену не купил тот Георгий [18] узреть его перебежчиком и ставшим на возвышение, откуда они наставляют старух, чтобы открыть и осмеять таинства демонов, Ино, сына её, Кабиров, Деметры? Какой бы Египет он не отдал без размышления за это издевательство? У каких бы евнухов не сделал он сильным этого человека? Будь уверен, он коснулся бы и головы Констанция, если прислонял свою к Георгию.

{18 Εp. 205, александрийский (срв. в этой речи, ниже, об Египте) епископ Георгий. Jul., ер. 10. Amm. Marc. XXII 11, 3—8.}

66. Но ни за власть, ни за деньги, ни за безопасность, ни за надежды не предал он самое благородное достояние эллинов, но и в самых судебных заседаниях, когда нужна была клятва, клялся богами, строго соблюдая свое место спартиата в строю, не поддавшись уговору, что будет спасен, но считая благочестие доблестным саваном.

67. Неужели после этого тому, для кого риск был легче перемены убеждений, не достанется никакой награды в виду нынешней поры, но ты презришь его, когда он поступит так, как он решил поступить, если ты не поможешь. Что же это? Сев на корабль, он замышляет странствовать вокруг Италии, Ливии, в океане [19]. Ничто не вернет его, ни сын, достигали понимания поэм, ни скромная супруга, ни могилы предков, ни страх смерти,ни если оставить жизнь в руках чужеземцев, ни если мертвый будет лежать без погребения. Горше всего этого считает он стенать дома.

{19 ή εξω ϋάλατχα срв. orat. LIX, § 137-8, XII, § 84.}

68. Итак твое дело, государь, изменить приговор и сделать для него слаще отечество, желанною жену, драгоценнейшим лицезрение сына, который еще при жизни отца испытывает долю сироты, а будущее его еще страшнее. Он входить в возраст, и есть опасение, как бы кто-нибудь не применил против него лукавства, а мать, домоседка, не сможет защитить его от западни извне, мысли же ребенка податливы, нужен отец.

69. Итак верни, государь, юноше бдительный взор родителя и будь виновником его благонравия. Пусть не плывет Аристофан в слезах на окраины земли, но пусть с радостью шествует в область Пелопса. Пусть в центре Пелопоннеса он повествует о твоих добродетелях, — он обладает языком, достаточно искусным для изложения действительности. Пусть говорит эллинам, в среде коих ты живешь ежедневно, что он видел. Пусть отправляется оповестителем о многих великолепных жертвах, какие принял один город, другие Дафна, третьи гора, о закланных стадах, потоках крови, благовонии, восходящем в самый эфир. Пусть молят они увидать то же у себя, в Дельфах, в Пизе, у афинян, у сограждан Аристофана, всюду в Греции, на материке, на островах.

70. Об этом я и сам молюсь и об участии в этом шествии. Как прекрасно увидать в Элевсине миста приравниваемым в Гераклу и этого самого Аристофана прыгающим выше прочих.

71. Что же скажешь, государь? убеждаем мы или болтаем пустое? Выноси же приговор, приняв только во внимание, что ни слово, ни приговор не скроется от нынешнего людского поколения. Если тебе покажется, что я—сочинитель, о себе мне нет большей заботы, но сам смотри, не будет ли тебе какого вреда от того, что не будут считать здравомыслящим того, кого ты высоко ценишь.

Приветственная Юлиану (orat. XIII F)

1. Возвращается государь с священными обрядами и почитание искусства слова, не только потому, что речи, пожалуй, не самая маловажная часть обрядов, но и потому, что в самому почитанию богов ты был подвигнуть самыми произведениями слова. Итак тому предмету, которому пришлось быть причиною нынешних благ, конечно, нужно были иметь место и во дворце.

2. Итак речи являются, разукрашенные словно для какой либо процессии, радуясь за себя и за всех людей, пространность отложив до другого раза, но желая явиться перед тобою в своей красе и подвижности [1]. Отблагодарить же дело Гермеса и Муз и твоей главы, Ведь если ты мановением своим дашь благоприятный приговор, все будет в порядке.

{1 δρόμος часто о речах, см. выше, стр. 207, 2.}