Речи

7. Действительно, какой город, не скажу, больше раз-мерами, но красивее? По размерам он уступал четырем, в той мере пренебрегши величиною, сколько грозило утомить ноги жителей, а в отношении красоты одни оставлял позади себя, с другими равнялся, но во всяком случае побеждаем не был, охватывая объятиями своими море, вдаваясь в море оконечностями, подступая подковой и восходя на холм, перерезываемый двумя парами портиков, проходящими через весь город [7], блистая общественными постройками и непрерывным рядом частных, с равнины до вершины горы, словно ветвей кипариса, одной над другой, орошаемый водами, окруженный охраной садов.

{7 Подобное в Антиохии, см. orat. XI § 196.}

8. Здания курии, помещения для занятий красноречием, обилие храмов, обширные бани и поместительную гавань я видел, но не смог бы описать, скажу только, что, направляясь туда из Никеи, на остальном пути вели мы беседу о деревьях, о том, чем урожайна земля, о близких и друзьях и древней мудрости, а миновав извилины гор, когда показался город, — а это было на расстоянии до него ста пятидесяти стадий, когда он, значит, блеснул, — о прочем замолчали, и весь разговор сосредоточился на городе. 9. И ни плоды, качающиеся на ветвях, не привлекали к себе внимания, ни хребты [8] пажитей, ни работники моря, хотя как-то обычно взоры путника привлекает труженик моря, и когда он взмахивает веслом, и когда забрасывает сеть, и когда с удой подстерегает рыбу, но вид города был больше способен обворожить. Властно покоряя взоры своею красотою, он заставлял их устремляться на себя одного. И. одинаково было увлечение и того, кто впервые видел город, и того, кто в нем состарился.

{8 Применение к нивам выражения Гомера о море, «хребет, хребты моря».}

10. И вот один указывал соседу на дворец, сверкающий в заливе, другой на театр, сияющий над целым городом, третий на другие лучи, исходящие с разных сторон. А что побеждало, определить было бы трудно. Поэтому мы подъезжали, будто почитая статую. А на пути к Халкидону приходилось оборачиваться, пока природные условия пути не скрыли вид и похоже было на то, что кончился праздник.

11. Как же не следовало всему составу богов, обступив такой город, охранять, приглашая друг друга быть внимательными, чтобы никакой беде не проникнуть к нему? На самом деле, одни напали, другие отступились, а никто не защитил. И все то, о чем я рассказал, когда то было, а теперь не существует.

12. О, божество, какой локон вселенной оно унесло! Как ослепило другой материк, выбив славное око! Как пролило по Азии нестерпимое безобразие, как бы вырубив рощу на длиннейшем протяжении или обрезав нос на самом красивом лице! О, несправедливейшее из землетрясений, что это ты наделало? О, отшедший город, о, название, попусту оставшееся! О, скорбь, промчавшаяся по земле и морю! О, молва, которая потрясла сердце человека всякого возраста, всякого общественного положения!

13. Кто столь каменный, кто столь стальной [9] сердцем, чью душу не уязвила эта весть? Кто столь владеет слезами, чтобы не удариться в слезы? О, испытание, превратившее в одну бесформенную кучу бесчисленные красоты города! О, несчастный луч, на какой город упал ты па восходе, и какой покинул на закате [10]!

{9 Срв. т. I, стр. 437, II, стр. 189.}

{10 Значит, землетрясение произошло в течение дня, после восхода солнца, в поддень, см. § 14, и к закату превратило город в кучу развалин. Согласно Consul. Ср. (Chron. шип. ed. Mommsen 1 p. 239 ad a. 358) cf. Forster, vol. IY, p. 322, оно произошло в конце августа 358 г. См. т. I, стр. XXXVII.}

14. Недолго оставалось до поры «заполнения площади», а боги, хранители города, покинули храмы, и он носился, подобно оставленному кораблю Владыка же трезубца потрясает землю и вспенивает море. И корни города уже не держались крепко, но стены сталкивались со стенами, столбы со столбами, крыши падали вниз, фундаменты выскакивали. И все приходило в беспорядок. Появлялось наружу, что было сокрыто, а что было наружу, то скрывалось. Те очертания и их связи и вид, складывающийся из частей, все, смешал в одну груду напор.

15. Люди, находившиеся за работою, засыпаемы были общественными и частными постройками. У гавани было убито много; лучших людей избранного общества, которые были в сборе вокруг правителя [11]. Театр, обрушившись, увлек с собою прилегающие здания, население, бежавшее всякий раз в еще нетронутое землетрясением место, достигши туда, было засыпаемо. Море под давлением напора заливало сушу. Огонь, где сколько его было, охватив деревянный части, присоединял к землетрясению пожар, и какой то ветер, как говорят, раздувал пламя. И теперь обширный город — обширный холм. А ускользнувших от бедствия немного и они блуждают израненные.

{11 Аристенета, срв. т. I, стр. ХХХVII, orat. I § 118.}