Речи любовные

Они повернули головы к Анри, который все это время слушал их, ощущая себя человеком другой эпохи, размышляющим над их словами с печальным изумлением, словно завидуя их порывам, но не их желаниям.

— Я удивлен, это все, что я могу сказать.

— Как это удивлен? — спросил Том.

— Удивлен, что вы такие неопытные, — проговорил Анри.

Они не понимали, ждали объяснений. Марк приглушил звук телевизора: все еще шла реклама.

— С новой женщиной удовольствие не обязательно будет большим, чем с той, что каждый вечер раздевается в твоей ванной комнате, — проговорил Анри.

Том и Макс посмеивались, Жан одобрительно качал головой, Марк и Гийом ждали, что еще скажет Анри.

— И все? — поинтересовался Том.

Да, — ответил Анри. — Люди считают более заманчивым быть неверными, потому что хранят верность или потому что верность тяготит их до такой степени, что они забывают, что она им дает. Новизна, конечно, имеет значение, повышая градус отношений, но не обязательно умножает удовольствие. Тот или та, от кого вы устали, лучше других знает, что вам нравится, а что нет. Я не говорю о случае, когда вы встречаете прекрасную незнакомку и ведете ее в гостиницу. Даже если это знакомство не носит романтического характера, оно действенно. Меня удивляет, что вы с вашими обширными потребностями в любви не дошли до всего этого. Привычка дает нам больше наслаждения, чем новизна.

— Начинается! — указывая на экран, призвал всех закончить разговоры Том. — Взгляните на этого молодца. До чего хорош!

Среди клубов белого сигаретного дыма и воплей зрителей к рингу двигался боксер-негр. Затем он легко скользнул меж веревок. Мужская компания расселась по местам перед телевизором.

— Анри, ты неподражаем! Но у меня появились кое-какие возражения.

— Тихо! — зашипели на Тома остальные.

4

— Ну, что ваша рыба? Вкусная?

— Сказочная.

Официант подал им меню десертов.

— Десерт?

— Спасибо, я ничего не хочу.

— Ну же! — принялся уговаривать Жиль. — Я обожаю женщин, которые заказывают десерт. Лично я выбираю мороженое с малиной.

Полина заказала то же самое.

— Ну вот и славно! Будьте хоть чуточку паинькой! У меня складывается ощущение, что вы делаете только то, что взбредет вам в голову…

Она подтвердила это с улыбкой и гордым видом.

— Не понимаю, почему женщинам доставляет неслыханное удовольствие подчинить себе мужчину, а затем ускользнуть от него, — проговорил он. — У вас потребность сделать из нас ваших обожателей и управлять нами! Но почему?

Она никак не могла это объяснить и только смеялась.

— В вас столько прелести, когда вы смеетесь. Она сделала вид, что сомневается в этом.

— Вы себя не видите и не можете знать. Доверьтесь же мне. Вы такая красивая. — Он собирался добавить «и очень нравитесь мне», но вместо этого произнес другое: — Вы мне больше нравитесь, когда смеетесь.

Он взял ее руки в свои, но, почувствовав, что она их отбирает, не вымолвил ни слова. Она знала, что он хотел сказать. Он подумал: «Она знает все сама».

— О, Полина… — прошептал он, словно целый мир рождался в нем вместе с этим именем.

Что она могла ответить? Молчала и улыбалась.

— Так мило, что вы мне все это говорите, — чуть погодя произнесла она.

— Это не просто комплименты.

— В любом случае я рада, что провела с вами этот вечер.

Он засмеялся:

— Не правда ли, тот, кому нравишься, никогда не покажется неприятным или скучным?

Она задумалась над его словами.

— Я тоже рад, — прошептал он, вновь прибегнув к своему особому голосу.

— Чему? — спросила она, уносясь в облака, стоило заслышать этот голос.

Он запыхтел, руками изображая: откуда, мол, мне знать.

— Это так, и ничего тут не поделаешь.

Она блаженствовала, беседа стала искренней и одновременно наполненной глубинным смыслом.

— А с вами это часто случается?

— Что именно? Подобное душевное сродство? — смеясь, поинтересовался он.

Она кивнула.

— Впервые. — твердо заявил он.

— Ас женой?

— Не помню.

— Я вам не верю!

— И правильно делаете.

Она оценила его поведение: он не говорил о себе, не изливал душу. Значит, в дальнейшем можно рассчитывать на его молчание. Это внушало доверие к нему. Быть тайной неболтливого человека большая удача.

— Вы мне так и не рассказали, чем вы занимаетесь.

— Я с большим удовольствием слушал вас. Но мне нечего скрывать. Все очень просто, я зарабатываю на жизнь, пописывая для телевидения.

— Но все телефильмы такая пакость! — не удержалась она.

— Вот так так! — В его голосе сквозил юмор. — Что ж, пусть так: я сочиняю пакостные истории, и мне очень хорошо платят за это.

Он был настолько уверен в себе, что его ничто не могло поколебать или задеть.

— Не судите о том, чего не знаете, — проговорил он вкрадчивым голосом.

Что ему давало такое превосходство над ней? Она чувствовала себя по сравнению с ним девчонкой. Он перегнулся к ней через стол. На него обращали внимание. Он это заметил. Супружеская чета, давно перешагнувшая возраст страсти, казалось, всем своим видом говорила: «Что этому типу нужно от девчонки? Отвратительно». Он откинулся на спинку стула и проговорил:

— Вы так юны, что все на нас пялятся!

— А я и не заметила.

— Потому что, кроме меня, никого не замечаете.