Речи любовные

Она чувствовала, что ведет себя неподобающим образом, что все ее видят насквозь. Возможно, Жиль о чем-то догадался, потому как прошептал:

— Будьте спокойны, никто не знает, что мы ужинали вместе.

Она что-то жалобно пропищала в ответ. И тогда он понял, как она хрупка, как страшится всего, увидел, сколько в ее поведении изящества, протянул руку в салон через открытое окно автомобиля и тыльной стороной ласково провел по ее щеке.

— Сегодня, когда мы будем среди друзей, подойти ли мне к вам поболтать или оставить вас в покое?

Она растерялась. Она и не подозревала, до какой степени может быть двойственной.

— Ну хорошо, посмотрим. Вижу, вы нервничаете. Но с чего?

Она подумала, что у нее есть причины нервничать.

— Я вам позвоню на следующей неделе. Она как воды в рот набрала.

— Можно?

— Да, — с глубокой радостью в сердце ответила она: он просил у нее разрешения позвонить, как великой милости. Ей хотелось, чтобы ее завоевывали, желали, упрашивали. Хотелось вкусить беспокойной и преданной нежности любовника! В минуту расставания в нем не было ни преклонения, ни беспокойства, а лишь нежность и влюбленность, как и пристало влюбленному, и она была счастлива и полна иллюзий.

V Во лжи

1

Полина Арну уже не была прежней. Ни внутри, ни снаружи. Снаружи она стала еще ослепительней, а внутри вся ушла в грезы. Оттого на нее было просто больно смотреть.

Женщина в летнем платье, в лодочках без каблуков, с желтым шарфом на шее по-прежнему производила впечатление изящной, дерзновенной и вызывающе красивой особы. Но отныне в ее жизни одним мужчиной стало больше. В миг расставания он оставил на ней свою печать. Желанная для него Полина прямо-таки источала запах чувственности. Позже тот, кто явился причиной этого, скажет: «Мы были любовниками в прошлой жизни». Он уверует в это потом, пока же предчувствует это, но молчит. Он так умело посмотрел на нее, что она в него влюбилась. Чтобы женщина окунулась в прекрасное, нужна всего лишь взаимная склонность. Ее захватило взаимопонимание, возникающее между сообщниками, она расцвела от непринужденности, сопровождаюшей веру в себя. Переживание и волнение, связанные со знакомством с Жилем, делали ее природную грацию еще более ощутимой. Жилю этот механизм расцвета женщины был знаком, и ничего нового он в этой области не узнал. Но тут было другое: чистота лица, тайна, скрытая под платьем, говорящие глаза, игра мужского и женского начал, их уловки, страхи, волнения, надеваемые ими на себя личины, вновь вернувшаяся робость, с которой было простились, дуновение свежести, ощущение возрождения, встряски, расставания с обыденностью… Во всем этом было столько головокружительного и пьянящего, что, сколько ни начинай сначала, другого пути все равно не предпочтешь. Кроме того, от него ушла жена, это тоже нельзя было сбрасывать со счетов. А новая пассия смогла удержать его на расстоянии, выказав при этом неподдельный интерес к нему. Она была робкой и без тени вульгарности, к тому же обладала тем, что ищет любовник в потенциальной любовнице: вкусом к любви. Это соединение в одном человеке стольких качеств уже само по себе было благодатью. Но смог ли он поймать ее в свои сети? Доведись ему вновь оказаться с нею рядом, он вряд ли смог бы запросто поцеловать ее.

***

Полина сидела на заднем сиденье автомобиля в растрепанных чувствах. Шофер украдкой наблюдал за ней и полнился восхищением: что за чудо эта женщина! К тому же влюблена. Это прямо-таки бросалось в глаза. Он не был слепым, и от него не укрылось, в каком экзальтированном состоянии пребывала его пассажирка. Надо было видеть, как она таяла перед тем мужчиной. Любовники, тут и говорить нечего! Он посмеялся про себя: «Разве ж на мужа так смотрят?» Он был женат двенадцать лет и знал толк в этих делах. Никогда ни одна женщина не вручала себя ему вот так беззаветно, как эта. Со сверкающими от чувственности глазами. Правда, она погрустнела, оставшись одна. Он чувствовал, что она вся дрожит от внутреннего волнения.

От улыбок, притворства, недосказанного она совсем потеряла голову и пребывала в состоянии некоего ошаления. К тому же закручинилась от одиночества.

— Куда прикажете вас везти? — спросил шофер у красавицы с опрокинутым лицом.

— Мы почти приехали, — с трудом выдавила она из себя, повернувшись к нему спиной и глядя в заднее окно на уменьшающийся силуэт. Это не совсем обычная вещь: издали смотреть на кого-то, кто тебя не видит, и измерять чувство, которое он внушает. Она отчетливо поняла, что любит. Одновременно с этим ее охватило предощущение несчастья огромной силы. Она только сейчас сумела отдать себе отчет, какое место отведено отныне этому человеку в ее жизни. И заранее знала, что ей предстоит выстрадать: его отсутствие, редкие встречи… Потому как им никогда не быть мужем и женой.

***