Речи любовные

Она вспомнила, что весь вечер кокетничала, и пришла в отчаяние. Несомненная подлинность чувства не согласовывалась с тем, что сопровождало его зарождение. «Я вела себя как последняя дура!» Теперь ее это огорчало, поскольку отягощало отношения тем, в чем не было никакой нужды. Роль женщины, за которой ухаживают, записанную за ней испокон веков, пришлось сыграть и ей. Нужно было сознаться самой себе: она не сопротивлялась этой роли, ей доставляло удовольствие разжигать в нем огонь… «Ну и спектакль я устроила на потеху зрителям», — в который раз говорила она себе. Сколько раз она сама потешалась над парочками, увлеченными галантной игрой. Она встретилась с взглядом шофера в зеркальце. «Ну ясно, какими глазами он на меня смотрит: куртизанка». Угадать его мысли о ней не составляло никакого труда. Не успел увидеть ее, как тут же навязал ей роль! Какой ужас, что ее приравнивают к самой распространенной породе женщин! «Чтобы не подпасть под власть стереотипов, нужно знать подноготную любовных историй», — подумала она. Ей необходимо было верить в некую роковую неумолимость, столкнувшую ее с Жилем на жизненном пути. Без предопределенности банальность побуждений — и его, и ее — выглядела непоправимо пошлой. Ей пришло в голову, что лишь непорочность этой почти напрасной любви могла бы придать ей достоинство. Была ли необходима эта напрасность чувства, чтобы оно возвысилось до прекрасного? Да. А еще была необходима вечность.

***

Этим вечером открывалась новая длинная страница ее жизни. Ей хотелось верить в это. Неплохо было бы, чтобы и герой ее романа разделял с ней эту надежду. Он бы не удивился, спроси она об этом. Женщины думают о вечности дара, когда мужчины еще только завоевывают его. Интрижка, к примеру, принуждает охотника к большей лжи, чем согласную уступить жертву: он вынужден обещать будущее, чтобы не упустить настоящего. Но ее героя не было рядом с нею, и некого было расспросить. Да она бы и не решилась. Она была вся в огне: горели щеки, от вихря образов горела голова, от необычного возбуждения горело тело. И все это происходило в ней, замужней беременной женщине, из-за чужого мужчины! Она думала о чем угодно, только не о своей беременности. Ужин с ним заслонил все остальное. Иные воспоминания были что угольки: миг, когда она отняла свои руки и ни с того ни с сего перепугалась, последовавшее стеснение и произнесенные вслед за этим слова — такие бессвязные, отчаянные, и конечный крутой поворот, согласие всего ее существа с произошедшим. «Что, в сущности, произошло? Я потеряла голову. Этот вечер закончился. Нашим речам уж не продлиться. С этим трудно смириться. Какое отчаяние охватывает при мысли, что приходится расставаться с баснословным общением! Словно возвращаются серые будни!» Это не укладывается в голове. Серые будни! Значит, вся ее жизнь была тусклой и монотонной? Быстрота, с которой она привязалась к нему, ярко выраженная надобность в нем показались ей признаками его избранности. В ее жизни появился любовник. Она уже задумалась, когда и как снова увидится с ним. И успокоилась, когда они решили отправиться в клуб. Она увидит его там, услышит его голос, почувствует на себе его взгляды, его тягу к ней, свою исключительность.