Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в XX веке

Весь сорок первый год проработала в школе, а в сорок втором году по зову комсомола подала заявление, чтобы меня отправили на фронт. Родителям ничего не сказала, так как очень они меня не хотели отпускать. Но дело сделано, и пришла повестка собираться. Два месяца мы учились в Нагорске, а потом нас отправили в Москву. Служила я в противовоздушной обороне. Вначале было очень трудно. В группе у нас был один мужчина и семь девочек. Главная наша задача была — вовремя заметить противника, передать по рации, определить его ориентиры, высоту полета. Все время практически было занято, ни одной свободной минуты не было. Сначала стояли на посту, а потом еще у телефона. У каждого самолета была своя кодировка.

В удавшуюся свободную минутку читали книги, писали письма домой, но больше всего хотелось спать. Намаешься на посту, так ничего больше и не надо. Дисциплина у нас была очень строгая, нас учили быть бдительными. С местными жителями тесной связи не имели, так как мало ли среди них какие люди есть. Были у нас частые проверки и очень сильные. Однажды медсестра задремала на посту, так ее после этого полгода «трясли». Строго, очень строго было и тяжело, конечно, мы же все были очень молоды, а первое время еще и неопытны. На посту приходилось стоять в любую погоду: в холод и в зной. На семь человек была одна пара валенок, и вот в сорокаградусный мороз приходилось в сапогах стоять. Намотаешь побольше портянок — и стоишь, а придешь с поста — портянки невозможно отодрать от сапог.

Были, конечно, и жертвы. Много девочек погибло от шальных снарядов. Их, конечно, очень жаль. Ведь все были молодые, все хотели жить, любить.

«Наши были крепче»

Зрюмова Дарья Владимировна, 1916 год, дер. Швариха, крестьянка

В 1942 году был вновь призыв. А кто пойдет? Мужиков-то нет. Тогда пошли мы, девчата. Две мы были с нашего-то колхоза. Мне уже тогда стукнуло двадцать шесть. Обе мы попали на один бронепоезд-разведчик. Тогда я вообще впервые попала на железную дорогу. Воевали на юге, потом в Латвии, в Литве. Ну, воевали, как все. Никаких особых подвигов не совершали. Наш бронепоезд бросали либо вперед, либо на подмогу нашим. Перед каждым броском, походом прощались с девчатами, как навсегда. Много подруг я потеряла. Мне же ничего не делалось. Праздников мы на фронте не отмечали. Не было ни выходных, ни отпусков. Об отдыхе даже и не думали, хотя спать хотелось ежеминутно.

Было, правда, у нас однажды что-то навроде отдыха. Восемь месяцев стояли мы в Шауляе, ни разу не выстрелили, ни одного немца не видели. Зачем стояли, почему наш бронепоезд оказался ненужным? Не знаю. Я ведь была лишь рядовым солдатом.

Вспоминаю часто День Победы. Пятьдесят лет уж прошло… В тот день я дежурила на вышке. Не могла никак связаться с телефоном в дежурке. Звоню, звоню, никто не отвечает. А позднее оказалось, что радист и телефонистка оба уснули. Ну, я спустилась в дежурку, связи-то нет, разбудила спящих. И в тот момент как раз вышел дежурный лейтенант. Здорово мне попало за то, что сбежала с поста.

Ну, я опять на вышку. Смотрю, через некоторое время там внизу наши все выбежали, «ура» кричат, «победа!». Потом пели, плясали, плакали. Вернулась в колхоз. Беднота, разорение. До пятьдесят третьего года мы ели одну траву. А в пятьдесят третьем году впервые за военные и послевоенные годы стали есть хлеб, настоящий. Стали выращивать картошку. Клубней для посадки, конечно, не было. Но мы брали ростки от колхозной, садили их. А потом была уже и своя.

Хочу рассказать о людях. Раньше люди были намного лучше нынешних. В больницу мы не ходили. Поля были с маком. Но никто и не думал о каком-то наркоманстве. Сейчас молодежь просто не знает, куда деть себя. А слабы-то нынешние! Наши были крепче, хоть и необразованные совсем. Вот так и жили после войны. Неплохо, я считаю!

Глава 6. Госпиталь

«Русские не отступали»

Зыков Алексей Константинович, 1903 год, дер. Безводное, плотник