После всего этого вы, быть может, скажете, что я, по-видимому, вполне солидарен с вами; я показал, чем должна быть церковь по своей природе; и отрицая за ней все качества, которые ей теперь присущи, я осудил ее внешнюю форму столь же строго, как и вы сами. Но я уверяю вас, что я говорил не о том, что должно быть, а о том, что есть – если только вы не захотите отрицать, что действительно существует то, что́ лишь в силу пространственной ограниченности не может уясниться и более грубому взору. Истинная церковь действительно всегда была и еще есть такова; и если вы ее не видите, то вина за это собственно лежит на вас и сводится к довольно явственному недоразумению. Я прошу вас, примите во внимание, что – пользуясь старым, но весьма многозначительным выражением – я говорил не о воинствующей, а о торжествующей церкви, не о церкви, еще борющейся со всеми препятствиями, которые ставит на ее пути эпоха и состояние человечества, а о той церкви, которая уже преодолела все, противостоявшее ей, и уже достигла своего завершения. Я изобразил вам общество людей, которые уже осознали свое благочестие и в которых религиозное понимание жизни возобладало над всеми иными; и так как я, надеюсь, убедил вас, что это должны быть люди с некоторым развитием и с большой силой и что их всегда может быть лишь немного, то вы, конечно, не должны искать их общества там, где многие сотни собраны в больших храмах и где их пение уже издалека потрясает ваш слух; вы должны знать, что люди этого рода не находятся в таком близком соседстве между собой. Быть может, нечто подобное можно найти слитым в определенном месте лишь в отдельных обособленных и как бы исключенных из большой церкви общинах; во всяком случае несомненно, что все истинно религиозные люди, сколько бы их ни было, не только имеют в себе веру в такое единение, или, вернее, живое чувство этого единения, но собственно в нем и живут и что все они умели надлежащим образом оценивать то, что обычно зовется церковью, т. е. ставили эту церковь не слишком высоко.