Речи палача

Всю мою жизнь мне чертовски везло. Бывали обескураживающие совпадения, и в итоге я поверил, настолько это было точно, что есть бог или дьявол, который защищает меня. Да, мне везло. Вот в тот раз, когда я побил рекорд в беге… И в другой, я должен был танцевать с одной девушкой вечером, в казино в горах. В последний момент я меняю свое решение. Она идет туда одна. Так вот, в том казино случился террористический акт. Они подложили бомбу под оркестр! Десяток человек умерли. Той бедняжке оторвало ногу. Если бы я туда пошел, мне бы, может быть, тоже оторвало ногу или даже убило бы. Я видел аккордеониста. От него оставалась только голова и плечи. Все остальное взорвалось, больше ничего не осталось. Кости… просто ужас. Так вот. В другой раз я проезжаю с приятелями на машине в Сент-Эжен, рядом с Алжиром. В тот же момент взрыв! Это была бомба. Мы проехали только-только. Десять метров в сторону, и нас бы, возможно, убило… В другой день, в Алжире, я пошел купить свитер у одного друга, державшего спортивный магазин на улице Мишеле. Потом он уехал в Сен-Мартен. Он купил лодку Бретона, который совершил кругосветное плавание… Табарли. Так вот, я иду примерять свитер, и тут взрыв! Бомба. Вся перегородка разрушена. Я выбежал из магазина с голым торсом. Я не знаю, как мне ничего не сделалось. Метр назад или метр вперед — меня бы растерзало. Да, я до сих пор спрашиваю себя, как меня не убили между 1954 и 1961. Может быть, это благодаря моему отцу. Благодаря дружеским чувствам, которые люди испытывали к нему. Потому что отец всегда оказывал большие услуги арабам с нашей улицы.

Да, может быть, дело в этом. Не знаю, в Алжире отношения были, может быть, более прямыми, более напряженными, но ясными. Наконец, после всего этого нет ничего удивительного в том, что я смотрю на жизнь с хорошей стороны. Мне везло, и я верю в свою звезду. Когда я оказался на Таити, я сказал себе, что вовремя вывернулся. Я выбрался оттуда. Да, мне повезло.

Отъезд на Таити

В июле 1961 года, ввиду того что приговоренных к смерти больше не было, я попросил у прокурора разрешения на отъезд на Таити. С самого детства я мечтал поехать на Таити. Я подумывал об этом. И моя мать тоже подталкивала меня к отъезду на Таити. У моей служанки, мавританки, которую мы держали почти двадцать лет, братья были во ФНАО. Она сказала маме: «Отправьте отсюда Фернана, они его убьют!» Это мать рассказала мне лишь намного позже, когда я был уже на Таити. Она хорошо знала, что скажи она мне это в Алжире, это бы спровоцировало меня; я бы стал более осторожен, но остался бы.

Поэтому в конце концов я пошел к прокурору и сказал ему: «Я бы хотел поехать на Таити, мне нравится жизнь на Таити». Он мне сказал: «Господин Мейссонье, сейчас нет приговоренных к смерти. На настоящий момент никого не предвидится. У вас есть шесть месяцев». Так я уехал на Таити на три месяца. Я остался там почти на тридцать лет. Теперь, оглядываясь на эти события, я вижу алжирскую войну под другим углом, по-другому. Я думаю, тьфу! это было глупостью — желать, чтобы эта страна во что бы то ни стало была французской. Мы могли бы прекрасно жить с алжирским правительством, разве нас это касалось? Мне прекрасно жилось в Австралии, на Таити…

Таити

Изгнание

С четырнадцати или пятнадцати лет, смотря репортажи с островов, я мечтал о Таити. В 1950 один мой приятель — Гавальдон — уехал в Папете. Он присылал мне оттуда фотографии и пластинки. К сожалению, я не мог уехать. Здесь было дело, да к тому же то место, которое я хотел занять рядом с моим отцом. Тогда я устроил себе что-то вроде собственного Таити в Алжире. Я украсил одну квартиру бамбуком и постерами с Таити и устраивал там вечера-сюрпризы. Я уже говорил об этом. Я ждал 1961 года, чтобы наконец уехать.

Итак, с разрешения прокурора я уехал на Таити. Я покинул Алжир 10 июня 1961 года на Le Caledonien. Я отметил свое тридцатилетие в Мадере, в первом порту. И прибыл на Таити 7 июля. Там я сначала жил у Гавальдона, моего школьного приятеля с улицы Лаперлье. В самом начале, несмотря на перемену обстановки — а это было как переход от ночи к дню, — я был еще настороже. Но через несколько дней мог уже ночевать где угодно без малейшей тревоги. Это было замечательно. Человек, который не пережил нашего положения в Алжире, не может этого понять. У одних моих друзей похитили сына. Они никогда больше его не видели. Сотни французов исчезли таким образом. Постоянно оглядываться, думать, что за тобой идут, машинально держать руку на Р38. Государство снабжает телохранителями чиновников или политиков, которые, на мой взгляд, совершенно не подвергаются никакому риску. Мы же были хорошо защищены во время казни, а уж после — дудки! Поэтому на Таити я быстро приобрел иной взгляд на Алжир.