Речной бог

– Поклянись, что приведешь Тана ко мне, как только я буду готова к встрече с ним.

Я старался не вспоминать о трудностях и опасностях, которые ожидали нас, если захочу выполнить свое обещание.

– Клянусь тебе, – послушно повторял я, и она ложилась, укладывая голову на подголовник слоновой кости, и засыпала с улыбкой на лице. Мне не хотелось думать об опасностях раньше времени.

Атон подробно сообщал фараону о ходе выздоровления Лостры, и вскоре царь сам пришел навестить ее. Он принес в подарок золотое ожерелье с фигуркой из лазурита в форме орла и сидел с нами весь вечер, играя в слова и загадывая загадки. Уже собираясь уходить, подозвал меня и попросил проводить до своих покоев.

– Она необычайно изменилась. Это чудо, Таита! Когда я смогу снова разделить с ней постель? Как мне кажется, она опять здорова и может понести от меня сына и наследника.

– Еще не совсем, о Величие Египта, – горячо заверил я его. – Малейшее утомление может вызвать у моей госпожи новую вспышку болезни.

Он больше не сомневался в моих словах, потому что теперь я мог говорить со всей категоричностью человека, испытавшего смерть. Правда, скоро благоговейный страх, с которым царь относился ко мне, стал слабеть от постоянного общения.

Рабыни тоже привыкли к тому, что я воскрес из мертвых, и могли смотреть мне в глаза, не делая знаков, защищающих от сглаза. Мое возвращение из мира иного перестало волновать придворных. У всех появилась другая тема для разговоров.

Это было появление Ак Гора, вошедшего в жизнь и сознание каждого человека, жившего в стране Великой реки.

В первый раз, когда я услышал имя Ак Гора в коридорах дворца, не сразу понял, о ком идет речь. Сад Тиамата на берегу Красного моря казался таким далеким от маленького мира Элефантины, и я успел забыть имя, которое Гуи дал Тану. Когда же я услышал рассказы о необычайных подвигах, приписываемых этому полубогу, то понял, о ком все говорят.

В лихорадочном возбуждении я побежал в гарем и нашел свою госпожу в саду в окружении дюжины посетителей: жёны вельмож и царя пришли навестить ее. Она выздоровела и снова могла играть роль всеобщей любимицы во дворце.

Я был так взволнован, что забыл о своем положении раба и довольно грубо выгнал царственных дам. Они выпорхнули из нашего сада, квохча, как стайка сердитых курочек, и госпожа моя тут же обрушила на меня свой гнев:

– Это совсем на тебя не похоже! Что на тебя нашло, Таита?

– Тан! – произнес я как заклинание, и она тут же забыла о своем возмущении и схватила меня за руку:

– У тебя вести от Тана? Говори! Скорее, иначе я умру от нетерпения!

– Вести? Да, у меня есть вести о нем. И какие вести! Какие необычайные вести! Какие невероятные вести!

Лостра отпустила мои руки и взяла свой огромный веер с серебряной ручкой.

– Прекрати немедленно, – пригрозила она. – Я не потерплю издевательств. Говори, или, клянусь, у тебя на голове будет больше шишек, чем у нубийца – блох.

– Ладно! Пойдем куда-нибудь, где никто не сможет нас подслушать. – Я повел ее к пристани и помог спуститься в маленькую лодочку. На середине реки, где не было стен, в которых повсюду прятались уши, мы могли говорить спокойно. – По всей стране дует свежий ветер, – сказал я. – Люди зовут этот ветер Ак Гор.

– Брат Гора, – выдохнула она с благоговением. – Так теперь называют Тана?

– Никто не знает, что это Тан. Все думают, что это бог.

– Он и есть бог. Для меня он бог.

– Они тоже видят его таким. Если бы он не был богом, как мог узнать, где прячутся сорокопуты, как мог безошибочно находить их укрепленные убежища, как мог догадаться, где они сидят в засаде, ожидая караваны, и застигать врасплох в их же собственных логовах?

– Неужели он совершил все эти подвиги? – в изумлении спросила она.

– Эти подвиги и сотни других, если только верить странным слухам, носящимся по дворцу. Говорят, что каждый вор и разбойник в стране дрожит за свою жизнь, а кланы сорокопутов гибнут один за другим. Говорят, у Ак Гора выросли крылья, как у орла, он взлетел на неприступные скалы Гебель-Ум-Дахари и чудесным образом появился посреди клана Басти Жестокого. Своими собственными руками он сбросил со скалы пятьсот разбойников…

– Расскажи мне о нем! – Лостра захлопала в ладоши, чуть не перевернув лодку от восторга.

– Говорят, что на каждом перекрестке и у каждого караванного пути он построил высокие монументы, отметив те места, где побывал.

– Монументы? Какие монументы?

– Кучи человеческих черепов, высокие пирамиды черепов. Это головы убитых разбойников, которые должны служить предостережением для других.

Госпожа моя содрогнулась от сладостного ужаса, но лицо ее сияло.

– Неужели он убил так много?

– Одни говорят, что пять тысяч, другие – пятьдесят тысяч, некоторые даже заявляют, будто сто тысяч разбойников, но, думаю, последние преувеличивают.

– Еще! Рассказывай еще!

– Говорят, что он уже захватил в плен по крайней мере шестерых князей-разбойников…

– И отрубил им головы! – подхватила она мои слова с омерзительным весельем.

– Нет, говорят, что не убил, а превратил в бабуинов. Говорят, держит их в клетках для развлечения.