Речной бог

Жестокая шутка помогла мне взять себя в руки.

– Действительно, я хотел бы смиренно привлечь внимание моего господина к одному событию, – сказал я. – И оно действительно касается госпожи Лостры. Как я уже сообщал вам, красный цветок месячных вашей дочери расцвел первый раз во время последнего половодья Великой реки. С тех пор ее месячные расцветают с той же силой каждую луну.

Вельможа скорчил гримасу, так как физиология женского организма внушала ему отвращение. Мне это казалось забавным, ведь подобные подробности мужской физиологии вызывали у него глубочайший интерес.

Я торопливо продолжил:

– Госпожа Лостра достигла брачного возраста. Она женщина страстная и любвеобильная. Разумно было бы поскорее подыскать ей мужа.

– Без сомнения. Ты можешь предложить кого-нибудь? – сухо спросил он.

Я кивнул:

– Да, один человек действительно добивается ее руки.

– Один человек, Таита? Ты, наверное, хотел сказать «еще один человек», не так ли? Я знаю по крайней мере шестерых, включая номарха Асуана и правителя Лота, которые также обращались ко мне с подобными предложениями.

– Я действительно хотел сказать: «еще один». Но на этот раз он нравится госпоже Лостре. Если помните, номарха Асуана она обозвала жирной жабой, а правителя Лота – старым сварливым козлом.

– Мне все равно, понравится он моей дочери или нет. – Вельможа Интеф потряс головой, улыбнулся и погладил меня по щеке, чтобы подбодрить. – Ну, продолжай, Таита, каково же имя сохнущего от любви молодца, который окажет мне честь, став моим зятем, и получит самое богатое приданое в Египте? – Я уже собрался с духом, чтобы назвать его, но вельможа Интеф остановил меня: – Нет, подожди, я сам отгадаю.

Его улыбка превратилась в хитрую лисью усмешку, которую я знал слишком хорошо. Я понял, что он просто играет со мной.

– Чтобы понравиться Лостре, он должен быть молодым и красивым. – Он притворился, будто раздумывает, кто бы это мог быть. – А чтобы ты вступился за него, он должен быть твоим другом или подопечным. Кроме того, этому страстному влюбленному, наверное, представилась возможность признаться Лостре в своей любви и уговорить тебя вступиться за него. У кого нашлось для этого место и время, как ты думаешь? А может, это произошло в полночь, в храме Хапи?! Я на правильном пути, а, Таита?

Я почувствовал, что бледнею. Откуда ему известно так много? Его рука скользнула вокруг моей шеи и погладила затылок – так часто начинались любовные ласки, – и он снова поцеловал меня.

– Я вижу по твоему лицу, что мои догадки близки к цели. – Он взял локон моих волос и слегка потянул. – Теперь остается только отгадать имя смелого влюбленного. Может, это Дакка? Нет-нет. Нет, Дакка не настолько глуп. Он не станет будить мой гнев. – Потянул за волосы сильнее, пока не увидел слезы на моих глазах. – Может, это Крат? Он красив и глуп и способен на риск. – Потянул еще сильнее, и я почувствовал, как локон с треском оторвался и остался в его руке. Я проглотил стон. – Отвечай, мой дорогой, это Крат? – Он сунул мое лицо в колени.

– Нет, мой господин, – с болью прошептал я. Без всякого удивления я увидел, что он готов к любви. Он прижал мое лицо сильнее, не выпуская волос.

– Это не Крат? – Он прикинулся озадаченным. – Если это не Крат, тогда я ума не приложу, у кого хватило наглости так оскорбить меня. Какой глупец посмел приставать к девственной дочери великого визиря Верхнего Египта? – Вдруг он резко повысил голос: – Расфер!

Голова моя лежала у него на коленях, и сквозь слезы я увидел, как Расфер приближается к нам. В зверинце фараона на острове Элефантина у Асуана есть огромный черный медведь, который был доставлен торговым караваном с Востока много лет назад. Этот злобный, покрытый шрамами зверь напоминал мне начальника охраны вельможи Интефа. Оба имели одинаковые огромные бесформенные тела и могли раздавить человека в своих лапах. Однако морда у зверя была намного приятнее, и вел он себя гораздо дружелюбнее Расфера.

Я увидел, как Расфер рысью приближается к нам с удивительной для такого грузного человека быстротой. Его огромный живот мерно раскачивался над толстыми ногами. Мне почудилось, будто я перенесся в те далекие года, когда меня лишили мужского достоинства.

Все казалось настолько знакомым, словно мне опять нужно было пережить тот ужасный день. Каждая мелочь происшедшего до сих пор настолько ясно стояла в моей памяти, что я чуть не закричал. Действующие лица той давнишней трагедии были те же: вельможа Интеф, это животное Расфер и я. Только девушки не было.