Речной дурман

— Здравствуйте, Мари. Извините за такое позднее вторжение, — отвечала Жасмина, входя в холл. — Мистер Джэард дома?

— Да, он только что пришел. Давайте вашу шляпку и шаль.

— Спасибо, Мари, — ответила Жасмина.

— Он в кабинете?

— Да, мисс. О вас доложить?

— Пожалуйста, не беспокойтесь, Мари. Я сделаю ему сюрприз. — И Жасмина пошла по коридору в сторону кабинета Джэарда. Она постучалась в дверь и, когда он ответил: «Войдите» — вошла в маленькую уютную комнату.

Джэард сидел за письменным столом, углубившись в бухгалтерские книги. Нахмуренный лоб делал его мужественное лицо еще более привлекательным.

Он поднял глаза — на его лице появилось выражение крайнего удивления, сменившееся затем улыбкой.

— Моя дорогая! Какой приятный сюрприз!

— Добрый вечер, Джэард.

Он встал, подошел к ней и нежно поцеловал.

— О, это большая честь для меня. Расскажи, что привело тебя сюда в такой час? И скажи мне, ради Бога, как ты добралась сюда? Тебя привез так поздно Эфраим? Вот это я называю настоящей преданностью.

— Нет. Я шла от дома твоей тетушки пешком, — призналась она.

Глаза Джэарда потемнели, и он выругался.

— Ты шла пешком? Ты хочешь сказать, что ты прошла весь путь от «Магнолии Бенд» одна?

— Джэард, все было хорошо.

— Разве ты не знаешь, что ходить по улицам Натчеза ночью опасно? Только сегодня вечером Том Лезерз говорил, что недавно усилили отряды добровольной охраны из-за участившихся случаев ограбления.

Жасмина молчала. Она и сама хорошо понимала, что ее приход сюда был более чем безрассуден, кроме того, ее до сих пор не оставляло ощущение, что за ней следили по дороге сюда. Но все же она не хотела отвлекаться от цели своего прихода.

— Послушай, Джэард, я добралась сюда невредимой, поэтому, пожалуйста, давай больше не будем об этом. Я обещаю, что впредь буду более осторожна.

— Очень хорошо, теперь скажи мне, что привело тебя сюда в такой час и в такую темень, с риском для жизни и для здоровья?

— Я хотела поговорить с тобой.

— О чем?

Жасмина вдруг растерялась. Когда они сели на диван, обитый кожей, поближе к огню, она заставила себя улыбнуться.

— Это касается званого вечера у твоей тетушки в субботу.

— А! Я так и знал. Ты все еще сердита на меня за то, что я объявил о нашей помолвке.

— Нет. То есть не совсем так. Это касается Мелиссы.

На его лице появилось настороженное выражение.

— А что с ней?

По мере того как Жасмина рассказывала ему о том, что ей сказала Мелисса, лицо Джэарда темнело. Когда она закончила, он тихо выругался, встал и подошел к зашторенному окну.

Он наконец заговорил, его первые слова поразили Жасмину:

— Эта чертова сука. — Потом он повернулся к Жасмине лицом и гневно продолжал: — Как она смеет настраивать тебя против меня таким образом! — Его лицо еще больше потемнело, а в глазах появилось выражение боли. Он шагнул к ней.

— И ты поверила ей, Жасмина? Ты действительно думаешь, что мы с тетушкой сумасшедшие?

— Нет, нет! Конечно, нет! — отвечала Жасмина, чувствуя себя ужасно неловко. — Но, Джэард, я все еще многого не знаю о тебе: что случилось с твоими родителями, почему ты играл в карты и… что случилось между тобой и Мелиссой, — закончила она, совсем смутившись.

Он вздохнул и мрачно кивнул.

— Прости меня, любимая, но я просто еще не готов рассказать тебе о моих родителях — пока. Что касается карт, да, я играл в карты на «Ведьме» много раз. И, — он остановился, смущенно улыбаясь, — там были женщины. Я имею в виду, не леди, а женщины. — Подойдя к ней ближе, он с горячностью продолжал: — Жасмина, мне тридцать лет. Конечно, ты понимаешь, что я не был монахом. Я был так одинок до того, как встретил тебя. И, возможно, временами я пытался заполнить эту пустоту не самым лучшим способом.

Он сел рядом с ней и взял ее за руку.

— Но знай, любовь моя, с тех пор как я встретил тебя, для меня никто другой уже не существует. А с той ночи на «Речной ведьме» у меня нет больше желания играть в карты… и я больше никогда не буду этим заниматься.

Жасмина была до глубины души тронута его горячими, полными искренности словами.

— А… Мелисса?

Он вздохнул и погладил ее по густым шелковистым волосам своей красивой рукой.

— Мы когда-то были помолвлены. Но ты должна знать, что все остальное, о чем она тебе рассказала, неправда. Я никогда не соблазнял ее.

— Тогда почему же ты расторгнул помолвку с ней? Я имею в виду, если это сделал ты?

— Это сделал я, — подтвердил он.

Некоторое время он молчат, и по его лицу было видно, что в нем происходит внутренняя борьба. Наконец он покачал головой и сказал:

— Жасмина, прости, но я не могу тебе рассказать об этом, не нарушая кодекса чести джентльмена.

Увидев, что она нахмурилась, он добавил:

— Все, что я могу, так это снова повторить, что то, что случилось между Мелиссой и мной, было не по моей вине. И пока, любимая, тебе придется только поверить мне на слово. Некоторые вещи, касающиеся меня, тебе придется просто принять на веру.

Жасмине пришлось признать, что чувство справедливости заставляет ее согласиться с ним. Ведь он уже положил начало, а это серьезный шаг с его стороны.