Речной король

Было неподходящее время для любви: дни стали темные, ничто уже не росло, не считая одичавшей капусты, оставшейся с тех дней, когда Хаддан был в основном фермерским. В «Обуви Хинграма» уже выставили в витрине зимние ботинки, и сады по всей Мейн-стрит стояли голые, самые нежные растения, рододендроны и розовые азалии, не выносящие мороза, накрыли джутовыми мешками. Пока тянулись долгие праздничные дни, город опустел. Большинство учеников Хаддан-скул разъехались по домам на День благодарения, остались лишь немногие, включая Карлин Линдер, которая решила не ехать в Коннектикут с Гарри, а отметить праздник вместе с Элен Дэвис. Что касается Гарри, его совершенно не обрадовало решение подруги, он просил и умолял, но Карлин не передумала, и в итоге Гарри пригласил к себе на праздники Эми Эллиот и Робби Шоу.

К утру четверга все движение на Мейн-стрит замерло, магазины закрылись, за исключением мини-маркета, который продолжал работать до полуночи. Со времени своего развода Тедди Хамфри больше не отмечал праздников. Вместо этого он сделался неким ангелом-хранителем, ожидающим наготове, не закончится ли у кого вдруг ванилин, или масло, или яйца: все это он был готов тут же предоставить за двойную цену.

Отправившись к Джоуи и Мэри-Бет на праздничный обед по случаю Дня благодарения, Эйб надел костюм Райта, хотя он вечно садился на пол, играя с пятилетним Джексоном и трехлетней Лилли, и обычно уходил с пластилином или мелом, застрявшими в волосах. Вся семья Мэри-Бет собралась у Джоуи, были ее родители, и ее братья, и кузина из Нью-Джерси, симпатичная блондинка, недавно разведенная, которая, как полагала Мэри-Бет, прекрасно подошла бы Эйбу.

— Мне это не интересно, — сказал Эйб Мэри-Бет, помогая ей раскладывать по тарелкам индейку, начиненную клюквой и яблоками по ее фирменному праздничному рецепту.

— Да ну! Это тебе всегда интересно, — пошутила она, закончив разделывать индейку.

Эйб не рассмеялся и не пошутил в ответ, и она застыла с ножом в руке и внимательно посмотрела на него. Мэри-Бет снова была беременна, но выглядела точно так же, как когда они учились в школе: темные волосы собраны в хвост, свежее лицо без всякой косметики.

— У тебя уже кто-то есть, — решила она.

— Ты ошибаешься, мисс Всевидящая, — ответил ей Эйб.

Когда с обедом было покончено, финальный аккорд в виде тыквенного пирога и ванильного мороженого подоспел как раз к началу третьей за день трансляции футбольного матча. Пока десерт подавали по второму кругу, Джоуи спросил, не хочет ли Эйб глотнуть свежего воздуха. Эйб решил, что речь идет о прогулке, и удивился, когда Джоуи направился к старому семейному фургону Мэри-Бет. Эйб охотно сел в машину, смахнув с пассажирского сиденья рассыпанные чипсы и изюм. Джоуи завел машину и выехал на Бельведер-стрит.

— Мы едем за пивом, — догадался Эйб, который жалел, что не принес с собой пива к обеду, но они проехали мини-маркет без остановки и затормозили, только подъезжая к Хаддан-скул.

Они остановились на стоянке между домом декана и домом директора, где сейчас жил старый доктор Джонс, унаследовавший должность от доктора Хоува и занявший место в длинном ряду прославленных просветителей, восходящем к Хостеосу Мору.

— Только не говори мне, что мы снова собираемся грабить дом директора.

— Можно и так сказать.

Джоуи быстро выскочил из машины и убежал, оставив Эйба догадываться самому. Обогреватель у Мэри-Бет не работал, и уже скоро лобовое стекло затуманилось от дыхания Эйба. Он выключил зажигание, затем вышел размять ноги. Деревья стояли голые, корка льда покрывала дорожку, по которой Джоуи дошел до задней двери дома декана. Эта часть территории школы была занята домами педагогов, чередой коттеджей, где жили семейные преподаватели с домочадцами. Коттедж Боба Томаса был первым и самым большим в ряду, двухэтажный дом в викторианском стиле, с двойной трубой и широким задним крыльцом, где сейчас стояли Джоуи и декан.

Боб Томас был крупный мужчина, который только что оторвался от обеда, он вышел на крыльцо, не надев пальто или шляпы, а тем временем праздник в его доме продолжался. Эйб подкрался ближе, остановившись за изгородью из самшита, на которой сидели, хлопая крыльями, чтобы не замерзнуть, поползни. Эйб видел через окно гостиной, что собралась целая толпа. С обедом уже было покончено, но гости продолжали смаковать гоголь-моголь с ромом и подогретое, сдобренное пряностями вино.