Речной король

Эйб, как ни старался, все равно увидел Бетси и какого-то мужчину рядом с ней. Эйб решил, что это и есть ее жених, во всяком случае у собеседника Бетси вид был такой, словно он только что сошел со страницы бюллетеня ассоциации выпускников. Скорчившийся за самшитовой изгородью, одетый в костюм своего деда, явно нуждающийся в услугах парикмахера, Эйб чувствовал, что сгорает со стыда. О чем он только думал? Если он постучится в дверь кухни, эти люди захлопнут ее у него перед носом. По правде говоря, он желал Бетси и ее жениху отвратительных праздников. Он надеялся, что они подавятся птифурами, которые подавала сейчас Мэг Томсон, сладкими штучками из шоколада и марципана, запросто способными застрять в горле.

Эйб ждал в догорающем свете Джоуи, по раздражительности он сейчас мог посоревноваться с хадданскими лебедями. Как раз на его счастье, пара, гнездящаяся рядом, кажется, заинтересовалась им, один лебедь даже начал продвигаться в его сторону по замерзшей траве.

— Не подходи ко мне, — предупредил Эйб лебедя. — Я тебя изжарю, — пригрозил он. — Точно, изжарю.

Наконец Джоуи завершил разговор с деканом. Когда он вернулся, то был таким радостным, каким Эйб еще ни разу его не видел. Эйб же, напротив, ощущал, что его скверное настроение только ухудшилось. Солнце садилось, багровые облака рассыпались веером по затянутому дымкой небу. Тот лебедь все еще косился на него, и Эйб знал по опыту, что эти птицы не боятся атаковать. Он как раз был на дежурстве, когда произошел один такой случай, большой лебедь-самец бродил по участку миссис Джереми. Ее сын, Эй-Джей, попытался прогнать его, и в итоге ему пришлось наложить дюжину или даже больше швов на лоб.

— Что-то ты не спешил, — сказал Эйб, когда Джоуи поравнялся с ним.

Джоуи разрумянился, его взбодрили холодный воздух и удачно завершенное дело. В руке он держал конверт, которым похлопал по раскрытой ладони.

— Это тебя подбодрит.

По всему Хаддану горожане заканчивали обедать, что же касается Эйба, он ничего не смог бы проглотить в ближайшие двадцать четыре часа. И дело было не только в сытном меню Мэри-Бет, а главным образом в приступе тошноты, который охватил Эйба, когда он разглядел конверт в руке Джоуи.

— Город немало выжимает из школы, так почему бы нам не получить свою долю? — сказал Джоуи. — Слушай, они обращаются с нами так, будто бы мы их личная охрана, так какого черта, пусть платят за обслуживание!

Эйбу было по-настоящему плохо. Он не привык к жирной пище и еще более — к жирным кушам. Ему нравилось все простое и незатейливое и не выходящее за рамки закона.

— Не показывай мне, что лежит в конверте. Убери его с глаз моих, старина, иначе мне придется доложить обо всем Глену.

— Ты думаешь, он не знает? — Джоуи засмеялся, увидев выражение лица Эйба. — Проснись, дружище!

Все это тянется не один год. И началось даже раньше, чем твой отец вышел в отставку. Все эти дела обделывались у него перед носом, а он даже понятия не имел.

— И в чем же состоит наша служба?

— Мы не суем свой нос в дела, которые нас не касаются, и это значит, что, когда кто-нибудь из детишек Хаддан-скул убивает себя, нам на это наплевать.

Джоуи сел в машину и завел мотор. Старый фургон чихнул и выпустил в воздух струйку выхлопных газов. Эйб не двигался, и Джоуи опустил стекло.

— Ну что ты. Ты же не собираешься оставаться таким праведником, каким всегда был твой старик, правда? Из-за него Глен и не подпускает тебя ко всем этим делам.

Эйб решил, что ему не стоит ехать, не теперь. После плотного обеда лучше пройтись пешком, прогулка пойдет ему на пользу. Когда он вышел и двинулся вперед, Джоуи кричал ему вслед и гудел в пронзительный клаксон, но Эйб шагал дальше по замерзшей траве. Он вышел с территории школы и свернул на Мейн-стрит. Вдоль черных железных решеток росла жимолость и тянулись спутанные стебли паслена, блестящая живая изгородь из остролиста в саду миссис Джереми поднималась выше шести футов. Если бы события сегодня развивались иначе, Эйб остановился бы удостовериться, что Эй-Джей благополучно добрался до постели, но сегодня миссис Джереми придется самой разбираться со своими семейными проблемами.

Эйб уже давно не гулял по восточной части города, он чувствовал себя сейчас так же неловко, как и во времена своего детства. Стоило загромыхать мусорному бачку, залаять собаке в каком-нибудь дворе или раздаться малейшему шуму, и он уже был готов бежать.

В Хаддане всегда существовало деление, границы, отделяющие имущих от неимущих, так что, может быть, за что-то давно уже пора платить. Кто Эйб такой, чтобы осуждать за это Джоуи или кого-то еще? Он и сам далеко не всегда вел себя безупречно, но даже когда он сам нарушал закон, то понимал разницу между тем, что хорошо и что плохо. Он подумал о своем деде, который искренне верил, что самое высшее призвание человека — служить своим согражданам. Райт бросился в ледяную воду, когда большинство людей на его месте не стали бы даже ноги мочить, слишком озабоченные собственной безопасностью.