Речные Заводи (том 1)

– Слышал я, что вы человек мужественный и настоящий герой, которому нет равного, что вы отличаетесь необыкновенной честностью. Вы можете сохранить верность и даже умереть за друга. Именно такого человека мне и не хватает в управлении. Не знаю только, согласитесь ли вы служить у меня?

Опустившись перед  командующим на колени, У Сун отвечал  растроганным голосом:

– Я всего лишь преступник, сосланный в здешние места, но если вы считаете возможным удостоить меня такой милости и повысить меня, то я обещаю верой и правдой служить вам.

Командующему такой  ответ пришелся по душе. Он велел  подать вина и фруктов, сам наполнил чашку У Суна и угощал его до тех пор, пока тот совсем не опьянел. Потом Чжан Мынь–фан распорядился, чтобы У Суну приготовили комнату в боковом флигеле.

На следующий день в трактир к Ши Эню были посланы  люди за вещами У Суна. Он поселился  в доме командующего Чжана и находился  при нем неотлучно с утра до вечера. Командующий то и дело приглашал У Суна во внутренние комнаты, угощал вином и всевозможными яствами. Он разрешал У Суну свободно всюду ходить и обращался с ним, как с близким человеком^ Позвав портного, командующий приказал ему снять мерку с У Суна, сшить ему белье, а также осеннюю одежду.

Видя подобное расположение к себе командующего, У Сун был  очень доволен и про себя думал: "Где это видано, чтобы такой  важный сановник, как наш командующий, заботился о людях, подобных мне! Однако с тех пор как я поселился здесь, я никуда от него не отлучаюсь и не имею даже времени сходить в Куайхолинь повидаться с Ши Энем. Он, конечно, частенько присылает сюда людей проведать меня, но они, вероятно, никак не могут попасть к нам в дом".

С тех пор как  У Сун поселился у командующего Чжан Мынь–фана, последний очень к нему привязался. Кто бы ни обращался к У Суну с просьбой, стоило ему лишь поговорить с командующим – и тот никогда не отказывал. Люди стали присылать У Суну подарки – серебро, шелк, атлас и другие вещи, и У Суну даже пришлось купить корзину для всего этого. Но это к рассказу не относится.

Время летело быстро. Вскоре наступила восьмая луна, и  тогда во внутренних покоях дома, в  зале Супружеской любви, командующий  Чжан устроил семейное пиршество в честь праздника осени. На этот праздник он пригласил также и У Суна. Однако, увидев, что здесь присутствуют жена командующего и его близкие родные, У Сун выпил поднесенную ему чарку и тут же собрался уходить. Но командующий остановил его и спросил:

– Куда же ты?

– Здесь присутствуют ваша супруга и вся ваша семья, милостивый господин, – отвечал на это У Сун, – и мне приличнее удалиться.

– Ну это ты зря говоришь, – рассмеялся Чжан Мынь–фан. – Я уважаю тебя, как человека справедливого, и потому пригласил выпить вместе с нами. Ты свой человек в доме, и незачем тебе уходить, – и он велел У Суну садиться.

– Я всего лишь преступник, – возражал У Сун, – смею ли я сесть с вами за один стол!

– Достойный человек, – сказал Чжан Мынь–фан, – почему ты чуждаешься нас? Здесь нет посторонних, и никто не мешает тебе посидеть вместе с нами.

Однако У Сун  продолжал упорно отказываться, а  командующий никак не желал отпускать  его. В конце концов он настоял, чтобы  У Сун остался и сел, и тому оставалось лишь поблагодарить командующего. Сделал он это без церемонных поклонов, так как преступнику соблюдать церемонии не полагается. Затем он бочком присел к столу, скромно примостившись на самом дальнем его конце. Чжан Мынь–фан велел служанке, которая считалась членом семьи, подливать У Суну вина. Так он выпил не менее семи чашечек сряду, после чего Чжан приказал поднести У Суну фруктов. Подали еще два кушанья. За столом беседовали о всякой всячине, говорили и о различных приемах обращения с оружием.

– Не к лицу великим мужам пить вино из маленьких чашечек, – сказал вдруг командующий, – и тут же распорядился принести большие серебряные кубки, а когда их наполнили вином, предложил У Суну выпить, и ему пришлось пить из этого кубка несколько раз. Когда же с восточной стороны в окна стали проникать сверкающие лучи лунного света, У Сун был уже почти пьян и, забыв о приличиях, пил да пил.

Тем временем Чжан Мынь–фан подозвал свою любимую наложницу, по имени Юй–лань, которая с детства воспитывалась в их доме, и попросил ее спеть.

– Здесь нет посторонних, – сказал ей Чжан, – лишь начальник У Сун, мой верный приближенный. Спой нам осеннюю песню о луне.

Юй–лань взяла кастаньеты из слоновой кости, поклонилась присутствующим и, произнеся приветственные слова, запела песню знаменитого поэта Су Дун–по. Это была песня, посвященная осеннему празднику:

С каких времей ты катишься, луна? –  

Я спрашиваю с чашею вина.–  

Кружений звезд кому известен счет?  

Который год меж звездами течет?  

Туда хотел бы с ветром я вспорхнуть,  

Но к яшмовым чертогам долог путь!  

И стужа там, и в страхе я пред ней!  

С кем там плясать? Лишь с сонмами теней!  

С людьми отрадней сердцу моему!  

Я шелковые шторы подниму,  

Оконце опущу я до конца...  

Луна блестит... Разбужены сердца.  

В подобный час разлада нет у нас.  

Луна ярка и в предрассветный час.