Red is my favourite colour (СИ)

— Что это? — недоумевающе спросил я, пока Онай воровато оглядывалась по сторонам, пригнувшись к скамье. — Ты точно головой не ударялась?

— Придурок, — фыркнула она и выпрямилась. — Я тебе доброе дело делаю, а ты выпендриваешься. — Она показательно выставила вперёд ногу и сложила на груди руки.

— Ну ладно, не дуйся. Что это? — я окончательно прожевал еду и попытался смягчить тон. Натти заговорщицки наклонилась к моему уху и прошептала:

— Амелия сообщила, когда приезжает в Хогсмид. Она написала это только нам с Поппи.

— И что?

— Ты совсем дурак, Сэллоу? — она отпрянула и, сведя к переносице брови, серьёзно посмотрела мне в глаза. — Пойдёшь её и встретишь. — Снова перешла на полушёпот, цедя слова сквозь зубы.

— А, понял-понял, — закивал я и шустро убрал бумажку в карман мантии.

— Вот и молодец. Уизли не знает, она ему об этом не написала, и если Матильда не проболтается, то у тебя есть шанс появиться на платформе в одиночку. — Она подмигнула и, не оборачиваясь, ускакала прочь из Большого зала.

Я повернулся обратно к столу и достал записку, ещё раз пробегая по ней глазами.

— Что там у тебя? — мерзкий голос Уизли раздался у моего уха. Я поспешно скомкал бумажку и сунул её под скатерть.

Рыжий стоял чуть сзади и заглядывал через моё плечо, глупо приоткрыв рот.

— Подбери слюни, Уизли. — Я встал из-за стола и, пихнув его, тоже отправился в гостиную.

Шёл я туда почти вприпрыжку, кое-как тормозя себя. Сунул руки в карманы брюк и притулился к стене, но вот дрожащую на губах улыбку никак не мог скрыть. Чёрт, если я встречу Амелию с поезда, она, возможно, захочет со мной поговорить по дороге в школу. Вспомним, как год назад вместе отправились в Хогсмид… Правда, нас там чуть не съел тогда тролль, но неважно!

Я чувствовал себя сопляком, пока прокручивал в голове разные варианты нашей с ней встречи, но в каждом из них она, при виде меня, бросалась в объятья, обвив мою шею руками. Я почти чувствовал лимонный аромат в ноздрях, представляя, как она повиснет на мне, а я зароюсь носом в её пушистые волосы.

Даже не помню, как дошёл до комнаты, похоже, приобрёл крылья и парил над полом. В сладком томлении устало упал на кровать, спрятав лицо в подушке. Хотелось взвыть от накрывающих эмоций. Почему завтра только суббота?! Как бы я хотел пропустить этот бесполезный день и проснуться уже в воскресенье утром. А вдруг я не успею?

Я подскочил на кровати с озадаченным лицом. Вдруг просплю? Может, мне отправиться туда прямо сейчас?

Схватился за голову, падая обратно. Какой же я болван. Самому от себя смешно, какой нелепый. Я постарался успокоиться, и уже через какое-то время смог забыться мечтательным сном.

***

Профессор хотел добираться до вокзала на экипаже, но я уговорила его пойти пешком, чтобы в последний раз прогуляться по городу. Из-за моего плохого самочувствия мы так толком и не посмотрели Лондон.

Мадам Андертон со своей, как мы выяснили позже, племянницей Катриной провожали нас со слезами на глазах. Особенно хозяйка гостиницы как-то чересчур заботливо шепталась о чём-то в углу с Корбатовым и постоянно поправляла ему галстук.

Я пыталась потом подтрунивать над профессором, но он поник сразу же, как мы вышли на улицу, и отвечал односложно или вообще что-то бубнил неразборчивое себе под нос.

Уже у входа на вокзал мы заметили большую яркую палатку с газетами и цветами и зашли туда взять почитать что-нибудь в дорогу. Когда мы оказались внутри, я ошеломлённо ахнула, увидев небольшую теплицу с лимонными деревьями. Почти на негнущихся ногах подошла ближе к прозрачной стене и стала упоённо наблюдать за любимым растением.

— К-как вам это удалось? — еле вымолвила я, когда увидела продавца.

— Что удалось, мисс? — парень раскладывал газеты на прилавке, на ходу пытаясь общаться с покупателями и потягивать утренний кофе.

— Лимоны. Как они у вас прижились? — я не отлипала от невысокого дерева с глянцевыми листиками.

— Так теплица же. И почва особенная, из Италии привёз, — гордо произнёс он, вытирая испачканные чернилами руки платком. — Это лимон Лунарио, специально выведенный сорт. Пока ещё даже в самой Италии не сильно распространён, но я ухватил по знакомству.

Я открыла в изумлении рот, уже представляя, как будет прыгать от радости профессор Чесноук, когда я привезу ей это дерево.

— Сколько же он стоит? — почти не дыша произнесла я, боясь услышать ответ на свой вопрос.

Продавец снисходительно улыбнулся, давая понять, что ребёнку вроде меня это дерево не по карману. Я понимающе кивнула и, в последний раз взглянув на него, оторвалась наконец от теплицы и побрела на выход из палатки.

Пока я ждала Корбатова у курительной комнаты на вокзале, всё никак не могла выбросить из головы то прекрасное дерево. Я размечталась так, что почти кожей чувствовала рыхлую землю, когда бы сажала его в теплице мадам Чесноук, вдыхала манящий запах лимонов, когда дерево дало бы свои первые плоды. На глаза навернулись слёзы, и я ещё раз тоскливо взглянула в сторону палатки. Солнце уже вовсю освещало её, и довольный и бодрый продавец щебетал с покупательницами, втюхивая им садовые цветы.