Red is my favourite colour (СИ)

Только сейчас замечаю, как сильно здесь пахнет лимонами. Принюхиваюсь, и голова взрывается яркими искрами и сотнями тысяч златоглазок — этот запах такой насыщенный, словно меня окунули в баночку её духов. Желание возрастает в разы, и я порывисто приближаюсь к ней, чувствуя, как бёдра упираются в её горячие ягодицы. Я только хочу что-то сказать, обнять её, но она золотым песком рассыпается у меня в пальцах. Я растерянно смотрю на руки, по которым струями стекает грязная холодная вода, а песчинки неприятно скрежещут о каменный пол под ногами. Перед тем, как проснуться от дикого холода в комнате, я слышу змеиный шёпот у уха:

— Нельзя.

Комментарий к 18. Нельзя

Ваши «жду продолжения», лайки и комментарии невероятно мотивируют, спасибо! :3

========== 19. Фамильяр ==========

Комментарий к 19. Фамильяр

🎵 Пыльца — Кнопка

Приятного чтения <3

Обласканная утренним солнцем комната кишит змеями: они гадко извиваются, высовывают длинные раздвоенные языки, будто заядлые сплетницы. Мне совсем не страшно, скорее противно. Внутренности скрутило от омерзения, но я продолжаю упорно смотреть на пол, не в состоянии оторвать глаз. Почему столь отвратительное зрелище так влечёт и буквально гипнотизирует?

Дверь открывается, и входит Себастьян — комната мгновенно наполняется его запахом, от которого захватывает дух. Он уверенной поступью направляется ко мне, шагая прямо по скользким тварям: те недовольно шипят и норовят укусить, но отчего-то падают замертво, как только приближаются к нему.

Я приросла к кровати, не могу даже пошевелить пальцами, лишь удивлённо хлопаю глазами, пока наблюдаю за фигурой Себастьяна. Он на миг останавливается, и я замечаю некоторое смятение на его лице, но в следующую же секунду он наклоняется и оставляет на моих губах тяжёлый мокрый поцелуй. Из-под опущенных ресниц любуюсь россыпью коричневых веснушек, а его упавшие на лоб кудри щекочут мой нос.

Открыла глаза я не сразу — к своему стыду, не хотелось так скоро прощаться со сном. Настырный и совсем не по-осеннему тёплый луч солнца пробивался сквозь шторы и падал на мои губы, рассекая кровать до самого дальнего угла комнаты.

Я приподнялась на локтях, щуря сонные глаза. Озадаченно дотронулась до согретых солнцем губ, всё ещё ощущая на них терпкий вкус сонного поцелуя. Разомлевшее тело не желало слушаться, пока я брезгливо заталкивала пиджак в глубины чемодана. Это что же получается, в какой-то степени я провела ночь в компании мужчины? Неожиданно для самой себя я разразилась громким и истеричным смехом, только и успевая смахивать собиравшиеся в ресницах капельки слёз.

Завтракали наскоро — прямо в гостинице под неуёмную болтовню Катрины, родственницы хозяйки, с парой пожилых леди, отправляющихся на раннюю прогулку в редкий и оттого долгожданный солнечный день.

Серебристые усы и подёрнутые сонной влагой небесные глаза профессора то и дело вытаскивали меня из плена размышлений, которому я так охотно поддавалась за завтраком. Альберт делал смешные гримасы, реагируя на заговорщицкий шёпот за спиной: дамы сплетничали о господине, надравшемся вчера вусмерть и перепутавшем номера. Жена несчастного поутру устроила настоящий скандал, обнаружив его в постели с посторонней женщиной. Вся гостиница была на ушах, пока мы досматривали свои сны, судя по словам леди у стойки. Я прыскала со смеху, когда Корбатов косил глаза или сводил к переносице брови, как бы удивляясь сказанному.

Вскоре женщины договорили и отправились на прогулку, расправив над головами милые зонтики от солнца, а Катрина принялась просматривать утреннюю почту. Гостиница погрузилась в привычные хлопоты, пока мы допивали горячий кофе. Мадам Андертон, хозяйка, кружащая волчком вокруг нас, а особенно вокруг профессора, ни в какую не хотела отпускать нас в дорогу без еды — когда заложили карету, в ней уже лежала целая корзина провианта, которого бы хватило по меньшей мере на трое суток.

— Когда вы сказали, что мы отправимся «загород», я и представить не могла, что речь о стольких милях! — сокрушалась я, когда прошло добрых три часа дороги.

— Не преувеличивайте, душа моя, — ласково отозвался профессор, — мы скоро будем на месте.

Когда мы выехали из Лондона, каждая кочка или неровность на дороге стала ощущаться острее, а по прошествии нескольких часов я уже не чувствовала копчик и всё, что ниже. Проще было бы трансгрессировать или полететь на метле, чёрт возьми! Корбатов же мечтательно смотрел в окно, предвкушая встречу с приятелем.

Дорога несказанно меня утомила, и я сидела, насупившись и уставившись в одну точку. Мелькавший за окном пейзаж совершенно не отвлекал, разве что поначалу. Кучер неустанно напевал что-то себе под нос, и это раздражало ещё больше. Я угрюмо откинулась на спинку сиденья, сложив на груди руки. Размышляла о многом, но, когда Корбатов спросил, о чём я думаю, не нашлась, что ответить. Как облечь бессвязный поток мыслей в такую приземлённую вещь, как слова? Это показалось мне непосильной задачей, и я лишь устало покачала головой.