Редактировать или удалить (СИ)

- То же самое, Том, то же самое! Научись уже считаться с мнениями других и не требуй от них невозможного. Да сколько можно-то уже, а? Наши желания редко как по взмаху волшебной палочки воплощаются в жизнь, и винить в этом никого, кроме себя, не надо.

Брат небрежно провёл рукой по голове, пытаясь зачесать распущенные волосы назад. Ветер трепал их, отчего некоторые пряди, назойливо мельтешащие перед глазами, настойчиво лезли в рот. Этот жест показался мне чертовски сексуальным, и я неожиданно понял, что слишком засмотрелся, пропустив мимо ушей всё, что он только что мне сейчас говорил.

Окинув меня коротким взглядом, так и не дождавшись от меня никакой реакции, брат тихо добавил:

- Пойдём домой. Я сейчас не хочу говорить. Не об этом, – почти шёпотом.

- Посидим ещё? Нет сил торчать в четырёх стенах.

- Хорошо.

Эта покорность в голосе меня даже слегка напугала, но в то же время вызвала в душе некий трепет. Он сидел вполоборота, отвернувшись в другую от меня сторону, его всегда прямая и гордая осанка исказилась, а спина стала казаться ещё уже и хрупче, чем обычно. Ветер всё не унимался, поднимая с земли не прибитую водой грязную листву и разный мусор. Тучи сбивались в хмурые стаи, перегораживая лучи солнца, которые изо всех сил старались пробиться сквозь серые, тяжёлые, дождевые массы. Сейчас брат выглядел таким одиноким и уязвимым. В голове тут же возникло видение, будто дикий порыв ветра, словно сорвавшись с невидимой цепи, мчится прямо на него и подхватывает с места, унося в неизвестность. И вот он становится совсем прозрачным, затем уменьшается в размерах, после чего и вовсе растворяется в воздухе, исчезает. Навсегда. Пришлось крепко зажмуриться, чтобы избавиться от навязчивой картинки. Я бережно сжал его раненое плечо.

- Как ты?

- Почти зажило. Вот только… - его ладонь робко накрыла мою руку. – Только забыл о нём, когда замахивался на тебя. Кажется, опять кровь идёт, я чувствую, как она остывает и липнет к свитеру. Не самые приятные ощущения.

- Когда вернёмся домой, напомни, я обработаю.

- Спасибо.

Что-то оборвалось внутри, обострив все чувства. Я заворожено смотрел на его затылок, и даже не заметил, как придвинулся вплотную, прислонил его сопротивляющееся от неожиданности тело к себе, заключив в своеобразное объятие-захват, и прижался губами к виску, вдыхая горький запах волос, смешанный с ароматом шампуня и едким дымом проклятых сигарет. Честное слово, я чувствовал себя грёбаным извращенцем-фетишистом. Даже голова закружилась. Плевать, мне необходимо было сделать это.

Он скованно повернул голову, ловя мой взгляд, и едва заметно улыбнулся.

- Надеюсь, синяков под глазами не будет.

Тёплые влажные губы невесомо прошлись по щеке до многострадального носа, оставляя на его припухшей части влажный след от мягкого и до мурашек нежного поцелуя. Неужели мой брат снова вернулся? Сердце, словно услышав немой вопрос, одобрительно отозвалось гулкими учащёнными ударами в грудную клетку.

- Не в первый раз.

- Прости.

Виноватые глаза напротив вызвали во мне странную реакцию.

- Над чем ты смеёшься? Надо мной? – брат нахмурился, поджав губы, и отвернулся.

- Это нервное. Извини, просто… - я слегка встряхнул его и сжал ещё сильнее. - После ссор и драк ты становишься совсем другим человеком. Или правильнее будет сказать, прежним? Иногда мне трудно сразу перестроиться, такие резкие перемены в твоём поведении выбивают меня из колеи, я не успеваю сообразить, что теперь делать и как с тобой говорить. Почему так?

- Я не знаю, - на выдохе, глядя в глаза. - Правда, не знаю. Мне становится легче на какое-то время, хочется просто сидеть вот так и ничего не делать, ни о чем не думать… А потом всё начинается сначала.

Билл снова отвернулся, поёрзав, устроился удобнее в моих руках, и, спрятав заледеневшие руки в рукава моей куртки, на время затих.

Где-то далеко послышался детский смех. Я закрыл глаза, всеми силами стараясь прогнать из головы любые мысли, роившиеся в моей голове, все звуки - всё, что могло помешать запомнить этот момент нашей близости в мельчайших подробностях. Приятное тепло разливалось в груди и уходило вниз живота, мягко подкрадываясь к ногам. Я, наконец, перестал дрожать от сковывающего всё нутро холода и почувствовал, что брат тоже постепенно оттаивает. Его дыхание стало ровным и чуть заторможенным, как во сне, тело расслабилось окончательно, потяжелев. Откинутая назад голова лежала на моём плече, открывая обзору длинную бледную шею. Так доверчиво и так… Как должно быть.

- А помнишь, как ты записал номер телефона кинотеатра прямо на корешке билета, контролёр оторвал его, а ты потом с пеной у рта доказывал, что цифры были именно на этом билете, что они просто вязли и испарились оттуда. Ты так распылялся, что некоторые люди даже шарахались в сторону и отходили на безопасное расстояние. Я тогда подумал: “Как можно быть таким придурком!” – Билл бесшумно рассмеялся.

- О, то было позором всех времён и народов. Когда мама догадалась и разъяснила, в чём дело, я… Погоди-ка, а ты откуда знаешь? Тебя же с нами тогда не было.