Редактировать или удалить (СИ)

Такую прыткость я не демонстрировал со времён школы, когда Дирк Беккер гнался за мной до самого дома, матерясь на всю улицу. Это была сладкая месть и она того стоила. Я вырезал на его заднем кармане физкультурных штанов сердечко, в таком виде он и явился на занятие.

Преодолев препятствие в виде бетонных блоков и кирпичей, и чуть не навернувшись на листе бумаги, я выбежал через задний выход и с ужасом обнаружил, что впереди раскинулся пустырь. Укрытия нет. Мысленно чертыхнувшись, я принялся искать выход из своей незавидной ситуации. Импровизация? Что ж, ладно.

- Куда он делся? – Билл со всей дури распахнул дверь, за которой как раз я и затаился. Еще чуть-чуть – и расплющил бы.

- Мог в подвал прошмыгнуть, - вяло предположил Габриэль.

- Фонарик есть?

- Не сходи с ума. Он уже всё видел и слышал, поговоришь с ним дома.

- Это не Том.

- Уверен?

- На голове был капюшон, лица я не разглядел, но шмотки точно не его.

- Тем более. Какой-то левый чувак просто оказался не в то время, не в том месте. Не повезло. Или повезло, в зависимости от полученных впечатлений. Пойдём отсюда.

У меня оставалось около пятнадцати минут. Я решил прошвырнуться по окраине, успокоиться и обуздать хаотичный поток разрозненных мыслей. Оставалось только верить и надеяться, что меня не собьёт машина, на голову не упадёт горшок с цветком, и я не встряну в какую-нибудь гангстерскую перестрелку. Капюшон решил не снимать. На всякий случай.

Глава 4

Душу в руке так легко сжать,

Так просто решить, кому умирать. ©

- Ну же, покажись! Ты обещала! Я здесь! Я сдаюсь, слышишь?! Что мне делать?..

Разгромив этот магический закуток вселенной, я опустился на землю и флегматично оценил обстановку. Картонные коробки, разорванные в клочья, мусорные пакеты, которые я запинал до смерти, выпотрошены, а хранившийся в них хлам разбросан по всей территории. И я, замерший посреди хаоса под светом фонаря, похороненный заживо в собственном настоящем, наблюдаю за снежным вальсом, деликатно прикрывающим тонким пушистым слоем следы моей недавней истерии. Живописная картина, но где же художник?

Я начал замерзать, но специально не спешил подниматься - в наказание себе за мастерски проявленный идиотизм и малодушие. Я ненавидел себя, как никогда прежде. Лучше сдохнуть прямо здесь, чего тянуть. От меня всё равно никакого толка. Я слаб. Я не справился. Будущее уже дышало мне в затылок, предвкушая триумф. Зачем вообще я вернулся сюда? Для того, чтобы услышать стук заколачиваемых гвоздей в крышки наших гробов, и убедиться – всё кончено, свет погас, декорации убраны? Или хотя бы в шёпоте уловить спасительное «никогда не поздно». Я был готов к любому приговору. Нет ничего хуже неопределённости, губящей наверняка.

Через мгновение её остроконечные туфли материализовались перед моими глазами. Как всегда элегантная, в винтажном синем пальто и с дурацким зонтом в форме гриба, она с убийственным безразличием смотрела на меня сверху вниз.

- Тётя Марта снова звонила. Маме хуже, какие-то осложнения после операции, она умирает, им даже делать ничего не придётся, а я… Я думал, что уже ничего не исправить, поэтому потратил последнюю попытку на своё любопытство. Я ничтожество, знаю. Я всех подвёл. Осталось всего одно воспоминание, а мне до сих пор не удалось решить эту задачу. Я не знаю, что делать… Что делать? Вы ведь с самого начала знали, что так будет. Умоляю, помогите!

Никакой реакции. Я терпеливо ждал, но после десяти минут молчания едва сдерживал себя, чтобы не замахать руками перед её лицом, пытаясь выдернуть обратно в реальность. На всякий случай, вдруг она «вышла», и в ближайшие сутки возвращаться не собиралась.

И тут этот душевный человек, наконец, заговорил.

- Где твой брат?

Этот вопрос окончательно вывел меня из себя. Я всерьёз намеревался поинтересоваться: какая к чёрту разница, где Билл?! И как долго она собирается надо мной издеваться? Пришлось собрать в кулак все жалкие остатки самообладания, прежде чем ответить.

- Он спит. Я подсыпал ему снотворное в чай, иначе мне было не уйти, он бы ни за что не отпустил. Не представляю, как буду объясняться с ним утром.

- Желание жалости и сочувствия туманит твою голову, которой сейчас следует быть ясной. Ты жаждешь перемен, но одновременно страшишься их. Сомнения, бездействие, трусость не проложат тебе путь к успеху.

- Я боюсь ошибиться. Одни неверный шаг… Вы же сами сказали. Убивать отца нельзя, без него Билл будет им не нужен, я не могу так рисковать. Да и вероятность того, что мне удалось бы с ним справиться, близка к нулю. То, что я узнал, никак мне не помогло, вы дали мне слишком мало времени.