Редберн: его первое плавание

Я сразу пошёл в конторы на Южной улице, откуда мужчины отправляются на китобойные суда в Нантакете, и расспросил там, но без успеха. Говорю с горечью в сердце, но это всё, что я знаю о нашем друге. Я не могу предположить, что его меланхолия могла довести его до невменяемости и до желания уйти нa китобойном судне, и я все ещё думаю, что он пока находится где-то в городе. Вы должны приехать и помочь мне его найти».

Да! Письмо вызвало у меня ужасный шок. Вспоминая наши приключения в Лондоне и его поведение там, вспоминая, как покорно он уступал самым внезапным, безумным и противоречивым импульсам, и, учитывая, что у одинокого, безденежного иностранца в Нью-Йорке, должно быть, было множество ужасных мотиваций для совершения насилия над собой, меня трясло от мысли, что вот сейчас, пока я думаю о нём, его больше не существует. Эти размышления в то время оказались столь сильными, что я поскорей просмотрел газеты, чтобы узнать, появлялись ли какие-либо отчёты о самоубийствах или утопленниках, найденных в акватории нью-йоркской гавани.

Я сейчас же со всей возможной поспешностью отправился в морской порт, но, несмотря на его поиски во всех возможных местах, не узнал ничего вообще.

Чтобы уменьшить моё беспокойство, Гудвелл пытался уверить меня, что Гарри действительно должен был отбыть в большое путешествие. Но, вспоминая его горький опыт на борту «Горца» и – более чем всё остальное – его нервозность в отношении смерти, это казалось почти невозможным.

Наконец, я вынужден был оставить его поиски.

                                      * * *

Годы спустя я оказался матросом в Тихом океане на борту китобойного судна. Однажды в море мы повстречались с другим китобойным судном, и экипаж этого судна перебрался на наше, чтобы по-морскому обычаю немного пообщаться, как это происходит в таких случаях. Среди членов другого экипажа был англичанин, который отправился из Кальяо в плавание на этом судне. В ходе переговоров он намекнул, что ходит по Тихому океану уже несколько лет, и что изначально славное судно «Охотница» из Нантакета имело честь перевезти его на эту сторону земного шара. Я спросил его, почему он оставил его, он ответил, что оно оказалось самым несчастным из судов.

«Мы отсутствовали почти три месяца, – рассказал он, – тогда, преследуя кита после заката, на Бразильской банке мы потеряли экипаж судна, а на следующий день потеряли несчастного молодого товарища, моего соотечественника, который никогда ранее не ходил на кораблях. Он упал за борт и был зажат между судном и китом, пока мы разделывали эту рыбину. Бедняга, ему приходилось тяжело с самого начала, он был сыном джентльмена, а если его удавалось уговорить, то он мог спеть как птица».

«Как его звали? – спросил я, дрожа от ожидания. – Какие у него были глаза? Какого цвета были его волосы?»

«Гарри Болтон был твоим братом?» – вставая, вскричал англичанин.

Гарри Болтон! Это точно был он!

Но мне, Веллингборо Редберну, посчастливилось уцелеть в намного более опасных передрягах, помимо случившихся в Моем Первом Путешествии, рассказ о котором я здесь и завершаю.

Послесловие переводчика

Эту книгу можно причислить к книгам о путешествиях. Её можно отнести к книгам о морской романтике. Но больше всего эта книга посвящена людям. Люди в ней – главная тема, главный объект, главная боль и главная радость. Это не только те люди, что связали себя с морем, но и те, кто стремился и стремится через эмиграцию изменить свою жизнь и получить свободу. Свободу от сословных различий, свободу жить, где хочется, свободу выбирать себе занятие по душе. Книга просто дышит тягой к свободе, несмотря на то что кого-то из персонажей это стремление приводит к печальному концу.

Книга биографична только наполовину. Герман Мелвилл как прототип романа попал на пакетбот «Святой Лаврентий», идущий в Ливерпуль, в 1839 году, в возрасте почти двадцати лет, меж тем как его персонажу по книге где-то года на три-четыре меньше. Автор совместил свои наивные юношеские мечты с той реальностью, с которой он столкнулся несколько лет спустя. Эта более серьёзная реальность ещё встретит самого будущего писателя и на китобойном судне, и в плену у каннибалов, и на военном фрегате. О ней он напишет в «Тайпи», «Ому» и «Белом бушлате». «Марди» и «Моби Дик», впитавшие эту реальность, будут впереди.

Эта же реальность заставляет его расставаться с иллюзиями, присутствующими у него в отношении окружающих людей. Маленькие стеклянные матросы с макета корабля перевоплощаются в суровых, жестоких, но во многом невежественных, смешных и несчастных людей. Галантный капитан снимает маску любезности и предстаёт перед юношей расчётливым и высокомерным дельцом. Тело ужасающего всех властолюбивого матроса оказывается сгнившим изнутри.