Редкая отвага

Я подошёл к А-Ки, забрал у него лопату и отставил в сторону, а потом протянул ему руку. Он на секунду замешкался, но быстро сообразил, что от него требуется, и пожал её.

– Спасибо, А-Ки, – сказал я, и он немного расслабился. – Ты очень храбро поступил. Хотя, конечно, с медведицей это не сравнится, но впечатляет не меньше.

Мистер Бишоп что-то промычал и дёрнулся, а потом снова замер.

Неподалёку скрипнула дверь. Кто-то вышел на улицу. Я затаил дыхание. Послышались ворчание, звон стекла, и дверь снова закрылась. Всё стихло. Только с улицы доносились крики и стук колёс.

– Ладно, А-Ки. Надо занести его внутрь, пока никто не увидел. Ты хватаешь одну ногу, я – вторую.

Ничего тяжелее я в жизни не перетаскивал. Поднять такого здоровяка мы не могли, даже вдвоём. Эту тушу и тащить-то было сложно. Мы взяли мистера Бишопа за громадные ножищи и потянули через крыльцо в хижину, прилагая нечеловеческие усилия. Руки волочились у него за головой, как будто кто-то держал его на прицеле. Он зацепился плечами о дверную раму, и А-Ки по инерции отлетел вперёд на кучу верёвок, брошенных на полу.

Я стоял, тяжело дыша, и ждал, пока А-Ки выпутается и поднимется на ноги.

Он постоял секунду, а потом скривился и как начал ругаться по-китайски сдавленным, тонким голосом.

– Что такое? – прошептал я, пытаясь его успокоить.

Он протянул мне какой-то предмет. В свете огня из камина я увидел, что это сапог Эзры Бишопа.

– Так, и что… – Тут мне в нос ударила жуткая вонь, и к горлу подкатила тошнота. – Ничего ж себе! – Я закашлялся и прикрыл нос ладонью. – Хуже запаха я не припомню, а мне приходилось чистить туалет мистера Гриссома!

А-Ки всё ещё заходился китайской бранью, морщил нос и жмурился.

– Натяни его обратно на ногу, А-Ки! Скорее! – Стараясь не дышать, я показал на ногу Эзры Бишопа. Из дыры в носке выглядывал толстый волосатый палец.

А-Ки, ворча и кряхтя от отвращения, надел на него сапог, мы затащили здоровяка в хижину и притворили дверь. Он уже начинал шевелиться и стонать. Надо было срочно что-то придумать.

Мне на глаза попались верёвки, на которые плюхнулся А-Ки. Я огляделся и увидел крепкий столб посреди комнаты, который поддерживал балку на потолке.

Папа много чему меня научил, в том числе завязывать узлы. «Мужчина должен разбираться в узлах и верёвках», – говорил он, и сейчас я был ему за это очень благодарен.

Мы поспешно перетянули мистера Бишопа к столбу и усадили. Он теперь стонал без перерыва, и голова у него моталась из стороны в сторону. Времени оставалось мало. Я быстро связал ему руки за спиной и примотал верёвкой к столбу. И ещё на всякий случай обмотал его за пояс и связал ноги, чтобы он не мог ёрзать и пинаться.

Я не сомневался в узлах, которым меня научил папа: Эзра Бишоп из них не выпутается.

Он должен был очнуться с минуты на минуту, но я решил сначала кое-что проверить.

– Жди здесь, – сказал я А-Ки и побежал к двери. Ему явно не хотелось оставаться наедине с Эзрой Бишопом, пусть и связанным, но я пообещал скоро вернуться.

Я подбежал к конюшне и распахнул дверь. Мои страхи подтвердились.

Там стояли две лошади. Крепкую гнедую я узнал – на ней мистер Бишоп приехал в Олд-Мишн. А вторая, серая кобыла, была совсем старая, с прогнутой спиной. Даже в темноте было видно, что ей недолго осталось. Наверняка её и собирался мне всучить Эзра Бишоп, если бы я согласился на его предложение. Грязный обманщик.

Когда я вернулся в хижину, он всё ещё был без сознания. А-Ки держался как можно дальше от нашего пленника. Он забрал с крыльца лопату и крепко сжимал в руках, готовый к бою.

– Отлично, – с улыбкой сказал я и закрыл за собой дверь, лихорадочно соображая, как поступить. Когда Эзра Бишоп очнётся, он будет злее целого роя ос, но мне до смерти надо было кое-что из него вытянуть. – Что для него важнее всего? – проговорил я, размышляя вслух. Ответ пришёл почти сразу. Я бросился искать по захламлённой хижине то, ради чего Эзра Бишоп наверняка был готов сделать всё что угодно.

И нашёл – в большом кожаном чехле в седельной сумке под кроватью.

Деньги. Я их посчитал. Поездка мистера Бишопа удалась на славу. На покупке и продаже лошадей он заработал больше шестисот долларов. Бумажки были всякие, от одного доллара до нескольких хрустящих сотен.

Я пододвинул табурет к камину и уселся лицом к мистеру Бишопу, положив кожаный чехол себе на колени. А на него – папин револьвер. И стал ждать. А-Ки поставил рядом стул и сел, не выпуская лопату. Из нас получилась та ещё парочка. Мы сидели в полной тишине перед жутким здоровяком с лоснящейся чёрной бородой, жирным пузом и начинающим проявляться синяком в форме лопаты на лице. И ждали, когда он очнётся.

И он очнулся.

Не медленно, как я ожидал.

А резко дёрнулся, дрыгнул ногами и распахнул глаза.

И растерянно заморгал, отрывисто дыша через нос.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит?! – закричал он, поморщился и добавил уже тише: – Ох, боже, моя голова!

– Много времени это не займёт, сэр. Мы ничего вам не сделаем, по крайней мере без причины. Просто скажите, где моя лошадь.