Редкая птица

В комнате было две кровати, на одной спала девушка. Дверь закрылась, щелкнул замок. За занавеской из полиэтилена оказались душ и унитаз. Меня вырвало. Потом я, наверное, час стояла под душем. И все казалось, что где-то за стеной плачет и плачет котенок, которого мучают…

…Это произошло, когда мне было лет одиннадцать или двенадцать. Подружка у меня заболела, не школьная, а из дворца пионеров, ну я и поехала навестить. Жила она далеко за «Каховской», потом еще на автобусе. Домов там много строилось. Я шла, искала адрес, потом увидела дырку в заборе, решила через стройку — быстрее.

И вдруг услышала — в недостроенном доме буквально кричит котенок. Я нашла лестницу, поднялась на второй этаж, потом на третий. Прошла через пролет по деревянным сходням. И тут увидела двух ребят, подростков.Один прижал котенка к полу, методично бил по голове, приговаривая:

— По ушам гниде, по ушам…

Другой сосредоточенно и усердно приматывал проволокой к кошачьему хвосту тяжелый шкворень.

Я замерла на секунду, потом стремительно бросилась к ним — схватить котенка и убежать. И-со всего маха упала на жесткий цементный пол: третий, стоявший за дверным косяком, подставил мне ногу.

Это был парень лет пятнадцати, долговязый, с тонкими бледными губами и близко посаженными маленькими глазками; косую темную челку, угри на щеках, обгрызенные ногти на узловатых пальцах — все это я рассмотрела потом.

— Ты кто така-а-а-я? — едва разжимая губы, спросил он.

— А вы кто такие?

— Ты сме-е-е-лая, что ли? Козел, кто мы такие?

— Мы мэ-э-эстные, — проблеял один из мальчишек, — мы ти-и-хие… и незлобивые…

— Поняла? Тихие мы! Если нас не злить. Так откуда ты взялась?

— Я услышала, котенок кричит, и подумала… Парни засмеялись разом:

— Геша, она жалостливая…

— И тоже незлобивая…

— Возьмем ее в компанию!..

— Она котяток разводить станет…

— Ребята, — перебила я их, — зачем его мучить, лучше мне отдайте.

— Нет, — ответил Геша. — Мы его утопим.

— Как…

— Очень просто. Шкворень к хвосту привязали и-в пруд.

— Ну, пожалуйста, не надо!

— Надо. Он — бродячий. Значит, заразный. У него, наверное, лишай. Так что мы делаем благородное дело: спасаем население от заразы.

— Никакой он не больной. Вы же сами берете его руками.

— Мы рискуем.

— Отдайте его мне, и он не будет бродячим. Я возьму его домой.

— Ты живешь недалеко?

— Далеко. Это я к подруге приехала. Отдадите?

— Нет.

— Почему?

— Потому что утопим. Я так решил.

— Ну давайте я у вас его куплю!

— И много у тебя денег?

— Почти девятнадцать рублей.

— С собой?

— Нет, дома. Но я привезу!

— Дома, говоришь. — Геша посмотрел на меня долгим взглядом. — Пожалуй, я отдам тебе котенка. Просто так…

— Правда?!

— …Если ты разденешься сейчас.

— Прямо при вас?

— Да.

Я почувствовала, что краснею.

— Но ведь стыдно…

— Ах, стыдно? — усмехнулся Геша и подошел к котенку. Тот сидел на полу, привязанный за хвост к тяжелому шкворню, время от времени вставал, тыкался в стороны и жалобно мяукал. Парень ударом ботинка опрокинул котенка на спину и наступил на живот. Котенок закричал — жалобно, пронзительно.

— А если я сейчас придушу эту падаль и он на твоих глазах кровью захлебнется? Из-за тебя! Не стыдно? Геша надавил сильнее.

— Не надо, пожалуйста, я сейчас! — Не расстегивая, я рванула платье через голову.

Ребята замерли, разглядывая меня..

— Дальше! — приказал Геша. — Что?

— Снимай трусы!

— Можно, я отвернусь?

— Можно.

Я повернулась к ним спиной и спустила трусики.

— Совсем снимай.

Я заплакала, но подчинилась.

— А теперь повернись лицом.

— Избушка-избушка, повернись к лесу… — кривляясь нараспев начал один из мальчишек.

— Заткнись! — прикрикнул Геша.Я стояла перед ними, прикрывая ладошками низ живота.

* * *

— Убери руки! — велел Геша. Двое остальных переглядывались весело и возбужденно.

— Ребята, ну пожалуйста…

— Козел, прищеми-ка котику лапку чем потяжелее. Котенок снова закричал, я вздрогнула, развела руки… И почувствовала, как слезы катятся по щекам.

А Геша шагнул ко мне, протянул руку. Я отпрянула:

— Отойди!

— Да ладно, ничего с тобой не случится. — Голос у нег стал хриплым, а глаза словно пленкой подернулись, стали! как неживые. — Отойди! — Я отступила еще на шаг. Все, дальше некуда — стенка.

— Геш, а чего ты ее уговариваешь? Я щас котику петельку на шею сооружу да затяну потуже — она снова шелковой станет.

А тот словно не слышал. Сделал шаг ко мне, еще шаг…

— Здесь командую я. Поняла? Я!

Прямо в лицо дохнуло гнилью порченых зубов. И тут снова закричал котенок!

Я оттолкнулась от стены, как пружина, и изо всех сил толкнула долговязого Гешу в грудь. Он неловко взмахнул руками и упал на спину, навзничь, глухо стукнулся головой о цементный пол и замер. Козел метнулся ко мне, но запнулся обо что-то на полу, ударился коленкой и упал, взвыв от боли, обхватив ногу рукой. Я схватила кирпич и пошла на третьего. Он был щуплее этих двоих и, наверное, лишь немногим меня старше.