Редкая птица

Часто — любую. К тому же, сумасшествие — болезнь заразная.

— Как это?

— Ну вот представь, какова будет реакция человека, узнавшего о том, что кого-то сбила машина?

— Жалко.

— А еще? Тайная, но естественная?

— Хорошо, что не меня.

— Точно. Каждый человек отличается от жука тем, что знает: он смертен.

— А ты уверен, что жук этого не знает?

— Не уверен, но предположим. Человек не знает точно о конечности земного своего пути и всю жизнь проводит под гнетом этого страха. Осознанного или скрытого.

— Брось ты. Многие живут так, словно собираются жить вечно.

— Каждый человек решает эту проблему сам. Одни — берут все от жизни, другие — ищут бессмертия души… А третьи нейтрализуют свой страх страхом смерти других.

— Это вроде Сталина или Гитлера?

— Вроде. Этакий перевертыш: «Чем больше людей отправлю на тот свет, тем меньше шансов попасть туда самому».

Кстати, сказка моя — не такая уж выдумка. С двенадцатого века в Западной Европе ведьм сжигали тысячами! В некоторых городах женщин истребили чуть ли не поголовно…

— И в первую очередь, наверное, красивых…

— Наверное… «Дьявольский соблазн» и все такое… Мы помолчали.

— Дрон, а, наверное, из тебя хороший бы проповедник вышел. Гуру.

— Не, я в академики подамся или в психоаналитики. Оно денежное.

— Так ты алчный!

— Еще бы. Но тщательно это скрываю.

— От самого себя тоже?

— А как же. Порок, о котором знаешь сам, уже не порок, а хобби.

Ленка вдруг замерла:

— Дрон! До меня только сейчас дошло!.. А что они с девушками потом делают?

Ведь убивают!

— Особнячковая шпана?

— Да.

— Думаю, нет.

— Почему? Ведь свидетели…

— Прежде всего, девчонки — товар, и дорогой. А деньги уничтожать они не станут, раз «бизнесмены».

— Куда же их девают? В проститутки?

— Вряд ли.

— Ну да! Девушка может-таки разговориться.

— Разговориться — тоже вряд ли. После такой «психиатрической обработки»…

Но сбежать с концами — может.

— Так куда же их девают? Я же помню, трое из особняка исчезли, их увезли.

— Думаю, их просто продали.

— Продали?

— Ну да. Граница-то рядом. И мотается туда ежедневно столько «челноков»…

— Но ведь паспорт нужен, еще какие-то документы…

— Если есть деньги — нет проблем.

— Но ведь на границе и милиция, и пограничники, и ка-гэбисты, или как они теперь называются. Риск большой — вдруг какая девчонка крик поднимет!

— Никакого риска. Вспомни свое состояние — «как кукла заводная». Все эти особнячковыс эксперименты направлены на главное: полностью лишить человека воли.

Страхом. Ну а для полной безопасности — легкий транквилизатор, — так можно целую группу вывезти без затей.

— Наверное, ты прав… Слушай, а я им зачем была нужна? Тоже для продажи?

Интересно, сколько бы за меня запросили?

— Продать, наверное, не продали бы, а вот поторговаться…

— Не понимаю…

— Ты приманка, «живец».

— И какую же рыбу на меня хотели поймать?

— Понятно, крупную.

— Володя?..

— Да.

— Они что, были так уверены в его чувствах ко мне? — Ленка усмехнулась:

— Мне, конечно, лестно, но я сама не знаю, вспомнит ли он обо мне вообще! Мужик он видный и небедный, а юг — место шебутное.

— Извини, но это даже не важно. На тот момент ты была его девушкой, и твоим похищением ему оказано неуважение… Больше — серьезное оскорбление! Цель — заставить его действовать, желательно — опрометчиво.

…Ну надо же, какой я умный и как все складно излагаю! Если бы эта же голова варила правильно, когда пляжный амбал на меня накатил… Хотя — условия были трудные: тяжелое похмелье, неясные перспективы, смертельная жара…

Можно добавить: тяжелое детство и деревянные игрушки… Короче: с кем не бывает!..

— Ты чего замолчал?

— Занимаюсь душевным самобичеванием.

— И как, больно?

— Нс-а. Как говаривал старина Маркс очень самоуверенно: «Ничто человеческое мне не чуждо». Я нашел для своей глупости смягчающие обстоятельства и объективные причины. И заключил, что во всем прав.

— Дрон, давай начистоту.

— Давай, — простодушно пожимаю плечами.

— Кто такой Володя?

— Крупный авторитет. Насколько крупный — я и сам не знаю.

— Авторитет в чем?

— Просто: авторитет.

Девушка опустила глаза, покраснела. Потом спросила:

— Он что, преступник? Пожимаю плечами.

— Это может определить только суд.

— Ладно, не хочешь отвечать, не отвечай. По-твоему, он как-то связан с теми, из особнячка?

— Как-то — да.

— Так он…

— Нет, малышка, он — наоборот. Эти ребята — из другой команды, и между ними началась свара. Хорошо спланированная и подготовленная.

— Поняла. Но вот еще что… Дрон, каким боком ты во все это влез?

— Таким же, каким и ты.

— Тебя похитили? — недоверчиво усмехнулась девушка.

— Меня подставили. Круто, жестко и профессионально.

— Слушай… Значит, и наша встреча с тобой…

— Значит, так.

Губы девушки задрожали, я испугался, что она снова заплачет. А коньяк-то весь… Но она просто сказала:

— Мне страшно. — Сделала усилие, подняла глаза:

— Дрон, ты хоть знаешь, как нам выбраться?

— Знаю.

— Как?

— Молча.

Глава 18

— Ясно, — вздохнула девушка. — А все-таки сидеть вот так и ждать — очень неприятно. Муторно.

— Поспи.

— Посплю. До следующей сказки.