Редкие земли

Явный неглижанс был, конечно, проявлен автором в отношении Льва Африкановича Хряща, этого общего свояка, всегда готового оказать протекцию, посодействовать советом, а то и взмыть на такую высоту, когда без всяких оговорок бросаются на помощь. Не исключено, что такое небрежение было проявлено автором в связи с тем, что эта крупная фигура постоянно находилась в состоянии либо полной, либо частичной засекреченности. Публика, в общем-то, никогда не знала, где обретается и чем занимается этот московский барин, тип Гиляровского, с его постоянной улыбкой благорасположения и с благоухающим аппетитом. Нам и сейчас иногда кажется, что, пиша поэму о майоре Вовкове, автор где-то по большому счету имел в виду Льва Африкановича, однако, поразмыслив, мы понимаем, что так не может быть даже в условиях запутанного летоисчисления. Ведь Вовков-то покинул сей мир в чине майора, в то время как Л.А. Хрящ достиг генерала-полковника и благоденствует сейчас на острове Мальта в роли Лео Кортелакса.

Но родственники-то, родственники, близкие души, тот же Ген, которого он вытаскивал из тесных, ох, тесных объятий ЦКГБ, та же Ашка, которую, собственно говоря, и свел с ее нынешним супругом, то есть практически сделал ее королевой Габона, те же их родители, та же его свояченица, папина мама, почему же они не напомнили автору об этой недюжинной личности? Неужели трудно вытащить бибикалку из кармана? Занимаясь подобного рода внутренней демагогией, автор нередко дает себе зарок посетить генерала в его мальтийском убежище. Вот, окидывая взглядом географическую карту, преисполняешься какими-то убаюкивающими чувствами: все-таки не зря произошел эволюционный скачок назад, если на множестве островов, будь то Мальта, или Корфу, или Пантеллерия, сидят в своих виллах наши советско-российские секретные генералы и разгадывают кроссворды марксизма-ленинизма. Ну немного провоцируют на международной арене, но кто без греха.

Ну вот, теперь мы и приблизились к эпилогической встрече с нашим центровым протагонистом, с той персоной, в честь которой и задумано было превращение детской дилогии во взрослую трилогию. Как, должно быть, заметил внимательный читатель, олигарх Стратов не очень-то любил упоминаний о неком Геннадии Стратофонтове, «который хорошо учился в школе и не растерялся в трудных обстоятельствах», не очень-то он любил и литературные размышления о протагонистах и прототипах, он вообще не очень-то любил беллетристику; предпочитал стихи. Теперь, после в равной степени нелепого и ужасного завершения своего возврата, он вообще не знал, что ему дальше делать в оставшейся жизни.

Алмаза похоронили в укромном уголке на Поликуровом холме в Ялте. Священник, отпевавший друга, не очень-то понравился Гену. Длинный и не слишком бородатый, он мало был похож на православного пастыря. Ген, впрочем, не очень-то отчетливо представлял, как должен выглядеть православный служитель. Может быть, на похоронах Макса должен служить вот именно такой необычный священник готического типа.

«Это наш друг еще по комсомолу, — сказал ему Мастер Сук после того, как все завершилось. — Интересный человек. Советую, Ген, поговорить с ним: может быть, полегчает».

Они спускались с Поликурова холма к автостоянке. Мастер Шок мониторил окружающее пространство в радиусе нескольких сот метров. Сук приглядывался к Гену. Тот как-то разительно изменился, приобрел отчетливо волковатый вид с бегающими глазами. Он ответствовал Мастеру Суку, с которым, можно сказать, не разлучался уже больше пятнадцати лет (минус тюрьма), равно как и с Мастером Шоком: «Спасибо за предложение, дружище. В будущем постараюсь встретиться с отцом Феликсом, если оно состоится».

«Что „оно“?» — с мнимым спокойствием спросил Сук.

Ген усмехнулся. «Будущее. Пока что прошу тебя сообщить Ашке, что я не приеду в Габон».

При этих словах босса Шок резко остановился, будто споткнулся. «Что ты задумал, Ген?»

Ген положил руку ему на плечо. «Я сам не знаю, что я задумал». Он поправил рюкзак на своих плечах и показал на молодых парней, которые то тут, то там стояли у стен вдоль извилистой улицы, идущей вниз к одной из шумных ялтинских параллелей. «Это что за ребята?»

«Это наши», — сказал Сук.

«Снимите охрану! — скомандовал Ген. — Я остаюсь один. Связь по Интернету. Спасибо за все».

С этими словами он побежал вниз и завернул за угол. Когда на транспортную параллель, сохраняя мнимое спокойствие, вышли эти двое, самые надежнейшие из Самых Надежных, мастера и философы охраны и обороны, они увидели, что основатель «Таблицы-М» впрыгивает в переполненый рейсовый автобус.