Редкие земли

«Это безумие», — сказал Бразилевич. За стеклянной стеной президентского офиса «Таблицы-М» стоял нечастый гость Москвы, пылающий на все небо закат. Силуэт состоял из нескольких высоток и церковных куполов. Среди темного рельефа крыш пониже светились и мигали рекламные экраны. Солнце казалось просто огненным шаром, а не творцом земной светотени. Финансист на мгновение вообразил себя не созерцателем, а прямым участником заката, находящимся в его центре. Быть может, скоро снова придется прощаться с этой ненаглядной Ква-Ква. «Скажи мне, Ашка-Юшка-Эшки, если все пройдет успешно, ты позволишь своему Высоколобому Бутылконосу поселиться где-нибудь поблизости?»

Она взвизгнула, словно десятиклассница, получившая украденную тему сочинения, пронеслась по всему периметру зала и уселась своими изящными худощавостями на крепкое колено верного казначея. «Вадим Высоколобый, значит, ты знал о своей бутылконосости, значит, ты согласен?!»

Между тем тайный магистр вроде бы несуществующей структуры, промелькнувший перед нами страниц пятьдесят назад под четырьмя фамилиями, принадлежащими вроде бы четырем разным персонам, пребывая под пятой сугубо русской фамилией Комплект, сидел в глубоком кресле перед камином на третьем этаже подмосковного санатория, в котором он числился истопником, но который на самом деле полностью принадлежал ему самому и только уже во вторую очередь руководимой им структуре МИО.

Услужающий хлопец то и дело подносил ему распечатки из Интернета, в коих хоть самым малым образом, хоть намеком упоминалось дело Стратовых и их «Таблицы-М». Сам товарищ Комплект терпеть не мог новой информативной технологии. Эра скоросшивателей и стеллажей с картонными папками, вдоль которых и он сам когда-то скользил в нормативных бахилах, гибкая лоза органической поросли, снилась ему в неспокойных снах, о наличии которых он даже самому себе не отдавал отчета. Открытая власть с подачи своей юной лозы радеет на строительстве открытой и недвусмысленной вертикали, а он между тем с каждой ветви давно существующей невидимой и весьма многосмысленной вертикали взирает в глубины непререкаемым лицом.

Чуть поодаль в таких же глубоких креслах располагаются два ближайших сподвижника товарища Комплекта, чем-то напоминающие уже закомых нам товарищей Чегодаева и Бектабеева, но не они. Разбираясь с печатным материалом и делая кое-где пометки красным карандашом производства фабрики имени Л.Б. Красина, Комплект отбрасывает кое-какие листы сподвижникам. Те подхватывают эти листы и с мнимой вдумчивостью классифицируют пометки диктатора: вв, чв, чм. В ходу также некоторые знаки — вопросительный, восклицательный и крошечный паучок, напоминающий незабвенный серп-и-молот. На самом деле озабочены они в первую очередь не пометками Комплекта, а светотенью его деревянного лица.

В принципе, в таком пристальном наблюдении лиц заключался основной этикет руководящего круга МИО. Суть проблем артикулировалась крайне редко, членораздельно — почти никогда. Понять товарища по оружию надо было прежде всего по мимике, ну по жестикуляции, по национальным междометиям, по хмычкам, чмочкам, пучочкам щелчков. Что же касается самого диктатора, то его приказы можно было уловить только по колебаниям светотени лица, к которым вели карандашные пометки и подчеркивания.

Нынешняя встреча относилась к тому разряду, который именовался «хоцца почаёвничать». На таких посиделках могли присутствовать только люди самого близкого круга, похожие на товарищей Чегодаева и Бектабеева. В результате у сподвижников то ли в головах, то ли вообще сложилось такое высказывание диктатора:

«Пора, товарищи, приступить к решительным действиям по наведению полного порядка в нашей экономике. Из нее, ну, в общем, из экономики, должны быть полностью удалены компрадорские элементы криминальной буржуазии. Все мы помним, как после крушения вэликой державы стали возникать преступные олигархии. Еврейские элементы из разложившегося партаппарата, а особенно из комсомола, ринулись растаскивать созданное народом вэликолепппное хозяйство. Мы упустили тот момент, когда в ход пошли бесчисленные преступные схемы. Достаточно вспомнить пресловутые „залоговые аукционы“, с помощью которых на них пролился, атьихутак, золотой дождь.