Редкий экземпляр

Ученый и правда выглядел намного хуже. Я не знаю, как можно постареть всего за час, не так давно он ушел от меня, обещая позже заглянуть и пожелать спокойной ночи. На кровати лежал глубокий старик, кожа стала бледной-серой, жилы вздулись, дыхание вырывалось с хрипом, в уголках рта застыла пена.

– Шприц?

Я в первый раз видела, как у Руслана трясутся руки, поэтому, когда он со второго раза не попал мне в вену, просто отобрала прозрачный пистолет и сделала все сама. Он не стал спорить, сел на пол, схватившись руками за голову, и замолчал. Не мне его судить, вид Марата по-настоящему страшен.

Своей крови взяла больше, чтобы наверняка. После переливания присела рядом с Русланом.

–Все будет хорошо. Это всегда ему помогало, поможет и сейчас.

Он не ответил.

– Я знаю, что ты боишься. Я тоже боюсь. Очень. Но верю, что все получится. Он же такой сильный. Справится.

Говорила твердо, пытаясь заглянуть в глаза, чтобы убедиться, что он все слышит и понимает. Хотя у самой колени дрожали, а сердце грохотало так, что впору было бросаться из окна, не глядя, а ком в горле никак не сглатывался. Но в глубине души понимала, что ударься я в панику, и все, баста, можно ложиться и умирать. Он был напуган, это видно, боялся за брата так, что не мог себя контролировать. А ведь именно его считала самым сильным из нашей троицы, невозмутимым и порой жестким с перебором.

– Все будет хорошо, – повторила банальную до убожества фразу, отчасти уговаривая еще и себя.

Не знаю, сколько мы так просидели, постоянно подпрыгивая от малейшего шороха со стороны кровати и мчась проверить состояние мужчины. Казалось, улучшения есть. Дыхание выровнялось, и мертвенно-бледная кожа чуть порозовела. Но в себя он не приходил.

Не проснулся и на следующий день. Мы договорились спать по очереди, чтобы не пропустить этот момент, но ничего не происходило. Руслан чернее тучи шарахался по комнате и сам был похож на восставшего зомби.

К вечеру стало ясно, что в этот раз что-то пошло не так.

– Ты сколько влила?

– Больше, чем раньше. Подумала, что так поможет.

– Что-то не помогает.

– Я не знаю, почему! Может, еще…?

– А вдруг какой-нибудь передоз?

– И что делать?

– Ждать.

И мы ждали, ходя туда-сюда по комнате, спускаясь вниз только раз, чтобы отказаться от робота-помощника. Руслан опасался, что запрограммированный на помощь людям он сообщит о случившемся администратору, и к нам появятся лишние вопросы.

К вечеру подсела к нему, неотрывно следящему за лицом Марата.

– Я хотела сказать. Прости меня, что так получилось. Я знаю, ты считаешь меня самой большой проблемой, и ты отчасти прав. Клянусь, я тебя понимаю! Мне не нужно, чтобы вы нянчились со мной. Я сделаю все, чтобы не быть обузой. И, если ты считаешь, что нам будет проще по отдельности, пусть так. Я не хочу этого, но принимаю. Обещаю, что не буду препятствовать и стараться изменить твое мнение.

Откровение далось нелегко, а уж решение сказать это – тем более. Я не думала, что самолично пойду на такое. Что говорить, еще вчера занималась тем, что мысленно и даже шепотом материла этого несносного мужлана на чем свет стоит, называя предателем и трусом. Потому что до одури боялась остаться одна.

Сейчас, понимая, что именно из-за меня мы даже не можем попросить помощи, все нелестные эпитеты направляла в собственный адрес. Эгоистичная девчонка, которая, хоть и попала в сложную ситуацию, относилась к своим спасителям как к людям, которые ей что-то должны. А это не так! Человек, близкий, почти родной, прямо сейчас умирал в полуметре от меня, а я ничего не могла с этим сделать. Ни-че-го!

Руслан не ответил, даже не взглянул в мой сторону. Мне это и не было нужно.

На вторые сутки я перестала отлучаться даже от кровати, прислушиваясь к любым изменениям. Ученый спал, глубоко и, казалось, безмятежно, морщины разгладились, он снова стал собой, но…не просыпался. Это было похоже на кому, но повторить процедуру мы боялись.

Руслан выглядел не лучше брата: черные тени под глазами, красные белки с полопавшимися сосудами, измученный вид. Порой мне хотелось просто подойти и обнять этого грозного временами мужчину, которому, как выяснилось, ни чужды обычные человеческие качества вроде страха и сострадания. Но я знала, что меня оттолкнут, даже если это ему сейчас и нужно, и просто держалась рядом, иногда грустно улыбаясь, и снова шла к Марату, ложилась рядом и смотрела-смотрела-смотрела.

Мне было стыдно за недавние переживания и жалость к себе. Я думала, что готова отдать всю кровь, плазму, костный мозг, да хоть все двести шесть костей, если понадобится, лишь бы он пришел в себя! Готова уйти прямо сейчас, если получу гарантии, что это поможет. Готова сама лично набрать номер спецов из «Ариадны» и выдать свои координаты, если они пообещают, что спасут его.