Redrum 2016

Я сидел на унитазе, помню, когда увидел, как на двери передо мной появляется надпись. Фиолетовая помада этой дуры выступала на ровной белой двери, как пот:

«Проснись! Они режут твою ногу».

Ногу, блин… Я решил, что три литра — это я, конечно, зря, перебор, меня прямо швыряло в стороны, еле на ногах стоял. И вдруг что-то изменилось. Я запомнил это чувство. Страшно. Безвозвратная потеря. Одна моя нога стала короче другой, и стоял я теперь криво. Посмотрел вниз, ну да — левой ступни не хватает.

(тяжелый вздох)

Жизнь проще, когда ты пьяный, вроде всё не настоящее. И неважное… Наверное, поэтому люди и пьют. Потерял ногу — да и бог с ней. Как будто она утром заново отрастёт. Ну, я вышел, открыл дверь, позвал Катю и спросил, нахрена это всё.

«Меня попросили», — сказала она.

«Кто?»

«Не знаю».

«А зачем?»

Опять «не знаю».

Помню, смотрю в её эти липкие поросячьи глазки, а они бегают, переливаются… Вот я и напился.

«Лёш, да брось ты, пойдём спать».

Я сказал, что хочу домой.

«Да ну… — говорит, — оставайся. Я твою трость спрячу».

Какую еще трость?

«Как какую, — говорит, — эту!»

И я вижу — реально трость. Черная трость с блестящей рукояткой. За дверью у стены.

«Лёш, — говорит, — вот куда тебе сейчас домой?»

А я решил уйти и упал. Голова закружилась, всё поплыло, и я заорал на неё:

«Разбуди меня, сука, мне надо проснуться!»

«Тебе надо проспаться», — сказала она.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(пауза)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Утром башка болела, конечно. Я взял трость и двинул домой, как зомби. Но в лифте опять надпись, только теперь какая-то размазанная, вроде кто-то избавиться от неё хотел, но не получилось, и он внизу свежачок приписал: «Они взялись за вторую. Проснись! Они заберут всё».

Проснись, проснись… Мне было так плохо, и я лёг спать, а когда встал, была уже ночь… И не было обеих ступней. Носки стали гольфами.

Странно, но у меня нашлось два костыля. Легкие, алюминиевые, с рыжими засаленными подушечками для подмышек. Я их взял, вышел из квартиры, зашел в лифт. Там опять: «Руки». Вот так просто — руки. И ничего больше. Что делать, видимо, понятно и без команды. Я должен «проснуться». И я подумал: а как я могу проснуться, если я не сплю?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(вздох)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Вышел во двор. Внизу, у подъезда какой-то алкаш с почерневшим лицом, покачивается на скамейке, как камыш на болоте. Он мне кивнул. Я попросил ущипнуть, а он давай гримасничать, гнилая тварь: «А что дашь, а что дашь?» «Ущипни блин, сука, кому говорят?»

Ну, он сложил пальцы и протянул ко мне, на мне рубашка была, тепло же на улице, вот рубашка, а кисть из рукава только одна. Культя вместо второй.

«Твою же мать».

Он заметил это и всё равно руку тянет, а меня закачало, я снова чуть не упал. Решил, может, и верно, и мне надо реально проснуться, вдруг это действительно сон какой-то грёбаный, ведь не может такого быть… Не бывает!

Алкаш меня ущипнул — хорошо ущипнул, больно. Но этого, я понял, оказалось недостаточно, чтобы «проснуться», тогда я пошел к дороге. Бывает же, вот во сне, когда умираешь, то просыпаешься. Я так и решил. И пошел к дороге. Решил, пусть меня теперь автобус собьет.

Нуда…

Там на остановке никого, автобуса тоже нет. Наверное, было уже очень поздно, темно и тихо, пусто. Вид, как в сказке. Реально, как сон.

Я посмотрел на расписание — а там вместо номеров, всяких там маршрутов и интервалов — новое «послание». Черными обычными буквами, тем же шрифтом, что обычно все эти интервалы и пишут.

«Проснись! Скоро от тебя ничего не останется».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(тишина, пауза)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Когда подъехал автобус — я шагнул под колёса. Стало еще темнее, фонари потухли.

Ну и затем… Три месяца… Три месяца боли…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(пауза)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Теперь я здесь — на помойке. Тоже теперь отход, в грязи. Здесь воняют объедки, и тлёющая мусорка, много пивных банок и битого стекла, гадко… Всю жизнь я думал, всё будет иначе.

Осень, и холодное солнце, облака белые размазаны, синее и густое, глубокое небо — за ним же космос! Необъятное, безграничное, свободное… Но уже не моё… Я ведь хотел стать ученым, астрофизиком, в школе.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(пауза)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Костылей теперь нет, у меня инвалидное кресло. Старое и облезлое, воняет говном. А на ручке болтается мятый полиэтиленовый пакет с лёгкими пивными оболочками. Они как гильзы, эти банки.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(шелестит пакетом)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

И ног у меня теперь нет, и рука только одна, да и та без кисти. Культя вот…

Интересно, это я так, блин, проснулся? Или наоборот — еще крепче заснул?

Сижу вот и не могу ничего понять, пытаюсь как-то рассуждать логически, напрягаю память, и думаю. Но всё время вспоминается почему-то та девушка в автобусе, с наушниками, она же мне понравилась… Надо было, конечно, с ней тогда… Как-то…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(очень длинная пауза, далёкий звук проезжающей машины)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Что теперь скажешь? Надо собирать банки, их можно сдать. Не ахти какие деньги, на бухло. Если второго найти. Еще одного вонючего бомжа. Тут рядом, в магазине, с черного хода продают водку, очень дешево.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

(вздыхает)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀