Redrum 2017

На базе исследователи собрались в столовой, чтоб всё обсудить, а заодно и подкрепиться, поскольку настало время обеда.

— Я вот что думаю, — начал химик, размешивая ложкой суп, приготовленный автоповаром из замороженных овощей. — Либо в воде Нереиды есть вещество, препятствующее реакции с искрами, либо это стекло, которое образуется от контакта, потом растворяется.

Все направили на него вопросительные взгляды.

— То есть? — проговорил Руслан.

— Тает.

— Хочешь сказать, если бы мы не разбили Свена, он мог бы… Ожить? — недоверчиво спросила Луговская.

— Кто знает.

— Это исключено. Его органы… Мозговая деятельность… В общем, бред!

Рудер примирительно поднял руки.

— Спокойно, коллега! Я просто хочу сказать, что возможна обратная реакция. Может, Свен и не ожил бы, но оттаять вполне мог.

— Почему бы нам это не узнать? — спросил Щербин.

— Что? — спросил Рудер.

— Давайте пойдём и взглянем на тело. Может, оно уже оттаяло. А если даже и нет, то кто знает, не произойдёт ли это позже?

— Прямо сейчас пойдём? — спросил Руслан.

— Нет уж, давайте поедим! — запротестовала Луговская, — Боюсь, после вида того, что осталось от Свена — остекленевшего или нет — я не смогу закончить обед.

— Ладно, потерпим, — согласился Щербин.

— Если обратная реакции возможна, — задумчиво проговорил Рудер, — растения и воды Нереиды должны периодически превращаться в подобие стекла. Странно, что ни одна из групп этого не заметила.

— Вероятно, потому что все исследования проводились по ночам, — напомнил Руслан. — Как раз в то время, когда всё оттаивает. Если, конечно, теория верна.

— Давайте хоть на стакан посмотрим! — не выдержал Щербин. — Ты ведь его в темноту поставил? — обратился он к Рудеру.

— Да. Сейчас взгляну. Сидите тут.

— Подожди! — остановила вставшего химика Луговская. — Только не доставай его из контейнера.

— Само собой. Не волнуйся.

Рудер вернулся в столовую через пять минут, сияющий, как начищенный пятак.

— Чёрт! — проговорил он, плюхаясь на стул. — Всё верно: стекло снова превратилось в воду! Во всяком случае, она стала жидкой. Надо обследовать её, чтобы понять, не произошло ли с ней каких-нибудь изменений.

— И что стало с искрами, — добавил Щербин. — Придётся снова вынести стакан на улицу. Возможно, искры будут плавать в воде. Возможно, реакция повторится.

— После обеда, — строго сказала Луговская. — Давайте закончим его.

Рудер закатил глаза. На лице его сияла широкая улыбка.

— Зов плоти сильнее науки, да? — усмехнулся он, подмигнув врачу. — Ладно, как скажешь. Вода уже никуда не денется. Теперь мы с этими искрами разберёмся.

— Надо отправить в центр отчёт, — сказал Руслан.

— Не спеши, — покачал головой Щербин. — Нам пока особенно нечем похвастаться. Сначала надо разобраться, что это за вещество.

— Но есть же правила, — смутился лаборант. — Мы должны докладывать обо всех…

— Руслан! — прервал его микробиолог. — Как только мы сообщим о нашем открытии, появится куча желающих самим заняться изучением этого феномена. Возможно, сюда прибудут новые люди. Ты хочешь этого?

Лаборант медленно покачал головой.

— Мы открыли эту штуку, — сказал Щербин. — И мы же её исследуем. Это дело нашей группы, и ничьё больше. Согласны со мной? — он обвёл взглядом своих коллег.

Все, кроме Луговской, кивнули.

— Вот и отлично! — подвёл итог Щербин. — Тогда закончим обед и за дело.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— По крайней мере, теперь ясно, почему на Нереиде нет животных, — сказал Щербин, наблюдая за тем, как медленно вращаются в наполненной водой колбе крошечные искорки. — Все попытки возникнуть были пресечены этой дрянью! Растениям временное остекленение не страшно. Оттаяв, они возобновляют деятельность. Но животные развиться в таких условиях не могли.

— Похоже, человечество зря потратило столько времени на исследование этой планеты, — отозвался Рудер. — Для жизни людей она непригодна.

— Ну, почему? — не согласился Руслан. — Если очистить её от искр…

— Каким образом? — Щербин усмехнулся. — Мы даже не знаем, что это такое! Откуда берётся, куда исчезает. Как происходит реакция остекления и последующего растворения.

— Узнаем, Семён Михайлович. Рано или поздно.

Микробиолог покачал головой, но ничего не ответил.

— Не мы, так другие, — добавил лаборант, понимая его сомнения.

Щербин потряс колбу.

— Опять застыла, — объявил он. — На солнце всё повторилось.

— Я всё думаю про Свена, — сказал Руслан. — Может быть, мы убили его. Кто знает… — лаборант пожал плечами.

— Марина же сказала, что мозговая деятельность не возобновилась бы, — возразил Рудер.

— В этом нельзя быть уверенными. Мы ничего не знаем об этом веществе.

— Почему тогда Нереида не заселена животными? — спросил Щербин.

— Ладно, разглагольствовать можно сколько угодно, — сказал химик, закрывая бокс. — Толку-то? Свен мёртв, и с этим уже ничего не поделаешь. Вернёмся на базу и вплотную займёмся этими искрами. Предлагаю устроить так, чтобы свет Гипериона падал на образцы в лаборатории. Тогда не придётся всё время таскаться в скафандрах наружу.

— Для этого придётся выделить помещение и оборудовать его так, чтобы мы не контактировали с веществом.