Redrum 2018-2019

Вот описание некоего человекоподобного существа, обитающего в воде (собрат славянского Водяного?) и время от времени пожирающего неосторожных рыбаков и купальщиков; вот — гигантский слепой змей, живущий в подземном озере, и обладающий всею мудростью мира; вот — соблазнительная и жуткая чудовищная женщина-паучиха (та самая, что изобразил Кузьма Ершов), вечно ткущая тенета над Великой мировой бездной; а вот и вовсе нечто чудовищное — колоссальный подземный обитатель, то ли червь, то ли полип, пребывающий во сне, но пробуждающийся в эпохи человеческих страданий и исторических потрясений, «ибо предчувствует Он страсти людские и возбуждается ими».

Второе. Книга содержит подробнейшие описания ритуалов, при помощи которых человек может приобщиться к тайному миру. Любопытно: ритуалы вовсе не похожи на поклонение кому бы то ни было (так что с демонолатрией отец Георгий, увы, ошибся). Если я правильно понял текст, описываемые сущности настолько чужды роду людскому, что в поклонении не нуждаются.«

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Новый год мы встречали втроем — я, Фетисов и фельдшер, Николай Павлович. Александры Ивановны с нами не было — ушла в гости к родной сестре, которая жила с семьёй здесь же, в селе.

— Меньше часа до того, как семнадцатый придёт на смену шестнадцатому, — сказал Аркадий, бросив взгляд на ходики. — Как бы хотелось, чтоб он оказался лучше уходящего! Чтобы наконец-то закончилась эта проклятая война, чтобы жёны перестали становиться вдовами, а матери — оплакивать сыновей…

Я только едва заметно усмехнулся:

— Увы, дружище, чудес не бывает. Даже в канун нового года!

— Эхе-хе! — задумчиво прокряхтел фельдшер, разливая водку. — Ну-с, господа, за скорейшее установление мира!

Мы едва успели опрокинуть рюмки, как в дверь кто-то громко заколотил.

«И кого это чёрт принёс?» — подумал я.

— Я открою! — бросил Аркадий.

Через несколько секунд он вернулся несколько растерянным, ведя за собой запорошенную снегом и изрядно запыхавшуюся попадью. Судя по виду матушки Натальи, пришла она отнюдь не для того, чтобы поздравить нас с Новым годом.

— Вдова Семёнова помирает! — выговорила она, едва отдышавшись. — Супруг мой соборовать побежал. А мне за вами велел!..

— Семёнова? — переспросил я, поначалу не совсем понимая, о ком идёт речь. А потом догадался: то была последняя из вдов, забеременевших якобы от погибших мужей.

— Николай Палыч, голубчик, саквояж мой! — приказал Аркадий. — Идём немедленно!

— Я с вами! — заявил я.

Закладывать сани времени не оставалось, пошли пешком. Преодолев сугробы, ветер, бросающий в лицо снег, и предновогоднюю темноту, сгустившуюся над Таборами, мы, наконец, были у дома вдовы.

Изба встретила нас свечным полумраком, духотой, запахом кислой капусты и голосом отца Георгия, читавшего Псалтирь. Тело вдовы с выпирающим животом лежало, вытянувшись, на лавке. Скорчившись в углу, беззвучно плакала какая-то старушка, видимо, мать безвременно почившей.

При виде нас отец Георгий прервал обряд и красноречиво развёл руками: вот, мол, беда-то какая!

Аркадий широкими шагами подошёл к телу, приложил пальцы к сонной артерии, покачал головой. Я встал рядом с другом, не вмешиваясь в работу врача, но будучи готов помочь по мере сил. Фетисов раздвинул покойнице веки и слегка сжал двумя пальцами глазное яблоко.

— Видишь? — он показал на зрачок, превратившийся в полоску, как у кошки. — Реакция Белоглазова. Увы, мы опоздали.

Фельдшер вздохнул. Все молчали, даже отец Георгий и старушка в углу.

В этот момент живот покойницы шевельнулся.

— Ребёнок! — крикнул Аркадий. — Николай Палыч, попробуем! Шансы, конечно, малы, но, как говорится, чем чёрт не шутит?!..

Я не сразу понял, что он имеет в виду. Отец Георгий, похоже, был смущён упоминанием чёрта в столь скорбный час. А вот фельдшер не растерялся. Он вдруг оказался передо мной с раскрытым саквояжем, из недр которого тотчас начал извлекать хирургические инструменты.

Я было отошёл, дабы не мешать операции, и встал рядом с отцом Георгием, но у моего друга были другие планы.

— Герман, найди керосинку! Или любой другой свет! — бросил он. — И вставай рядом! Отец Георгий, принесите тёплой воды! И какую-нибудь пелёнку!

Я никогда не слышал, чтобы Аркадий говорил таким твёрдым голосом, а потому поначалу опешил. Отец Георгий опешил ещё больше, но, осознав, что от его действий зависит новая жизнь, засуетился. Старушка в углу по-прежнему всхлипывала и что-то бормотала. По-моему, она не понимала, что происходит, поэтому помощи от неё не было никакой.

Лампы я не нашёл — взял стола подсвечник с тремя свечами и встал справа от покойницы, держа его в вытянутой руке.

Запахло карболкой. Залязгали ножницы, затрещала разрезаемая ткань подола. Блеснул скальпель. Аркадий погрузил обе руки в разрезанное чрево и извлёк на свет божий нечто похожее на большое яйцо. Оно скользко блестело в дрожащем свете свечей и шевелилось. Я никогда не видел, как выглядит новорождённый в плаценте, но то, что находилось под полупрозрачной красноватой плёнкой, совсем не напоминало человеческое дитя.

— Ох ты ж!.. — выдавил Фетисов.

Фельдшер испуганно перекрестился.