Рэдволл

Матиас, забыв о еде, весь обратился в слух.

— Года четыре назад я вправлял вывихнутую ногу одному ястребу-перепелятнику… Гм, помнится, я заставил его поклясться никогда больше не охотиться на мышей. Да, это была яростная, наводящая ужас птица, — тебе не доводилось видеть ястребов вблизи? Ну да, конечно же нет. Знаешь, они умеют взглядом своих золотистых глаз гипнотизировать мелких зверьков. Прирожденные убийцы! Так вот, этот ястреб рассказал мне кое-что интересное. О воробьях. Он еще называл их крылатыми мышами. По его словам, много лет назад воробьи украли что-то из нашего аббатства, какое-то принадлежавшее нам сокровище. Но так и не сказал, что это было, — улетел, только его и видели, едва я вылечил его. Впрочем, разве можно ожидать благодарности от ястреба-перепелятника?

Матиас перебил старика:

— А ты когда-нибудь говорил об этом с воробьями?

— Я слишком стар, — покачал головой Мафусаил, — и уже не могу залезть на крышу, где они гнездятся. Кроме того, воробьи — очень странные птицы, вечно чирикают. Они легкомысленные, дикие и очень воинственные. Прежде чем ты подберешься к их гнездам, скинут тебя с крыши в два счета и слушать не станут. Да, я слишком стар для такого рода приключений. Кроме того, Матиас, я не уверен, что ястреб говорил правду. Некоторые птицы, если им вдруг взбредет в голову врать, начинают нести жуткую околесицу.

Матиас стал расспрашивать брата Мафусаила дальше, но теплые лучи солнца и мирная тишина июньского дня сделали свое дело: старый привратник уже спал — на этот раз по-настоящему.

14

По небу, закрывая тонкий серебряный серп месяца, тянулись низкие тучи. Колокол Джозефа возвестил спящему лесу полночь. На высушенные солнцем леса и луга, смывая дорожную пыль, падал легкий дождь — он принес прохладу и свежесть.

Легкий шум в кустарнике разбудил дремавшую в канаве лягушку. Она открыла глаза и заморгала. В темноте виднелись крадущиеся фигуры, но она не смогла понять сколько. Лягушка сидела в канаве совершенно неподвижно. Фигур, казалось, было две, но от них падали на траву три тени. Пробившись между туч, луч лунного света упал на двух огромных крыс и на нечто напоминающее тень.

Укрываясь за кустами, они крались в сторону большого мышиного жилища. Крысы были хищниками, и лягушка предпочла остаться незамеченной. Она не двигалась, пока те не скрылись из виду. Затем с облегчением вздохнула: все это ее не касалось.

Бесшумно ступая, Клуни, Рваноух и Призрак продвигались к Рэдволлу. Клуни счел задание настолько важным, что решил проверить все лично сам. Тело Призрака было обмотано кожаным мешком, в котором лежал его обычный воровской инструмент: веревка, обвязанная войлоком железная кошка, пузырек с маслом, отмычки и кинжал.

Рваноух выступал позади, донельзя гордый тем, что, отправляясь на столь важное дело, хозяин избрал в помощники именно его. Он и не подозревал, что Клуни прихватил его на всякий случай: если придется туго, Рваноухом всегда можно пожертвовать, а самому ускользнуть. Троица остановилась под самыми стенами аббатства. Подняв хвост, Клуни дал знак оставаться на месте и скрылся в темноте. Оставшись наедине с Призраком, Рваноух почувствовал себя неуютно. Пытаясь завести разговор, он зашептал:

— Приятный дождичек, а? Для травы полезно… Ну и высоченные же у аббатства стены, чтоб мне лопнуть. Хорошо, что лезть на них придется тебе, а не мне. Я бы не смог — слишком уж растолстел, ха-ха-ха!

Встретив гипнотизирующий взгляд мертвенных глаз Призрака, Рваноух осекся и, сникнув, замолк. Клуни вернулся минут через десять. Он кивнул в сторону аббатства:

— Прошелся вдоль стены. Часовые дрыхнут без задних лап. Им раньше никогда не приходилось стоять в карауле, и они засыпают, как только стемнеет. Вот к чему приводит мирная жизнь!

Рваноух, соглашаясь, закивал головой:

— О да, хозяин, если бы они служили у нас и старина Краснозуб застал их спящими, он бы…

— Заткнись, дурак, — прошипел Клуни. — Призрак, ты готов? Смотри ничего не перепутай.

Призрак оскалил желтые клыки и начал карабкаться на стену. Медленно, словно черная рептилия, он полз вверх, нащупывая когтями углубления и трещины в камнях. Иногда он застывал, распластавшись, обдумывая следующее движение, затем снова лез вверх. Никто в армии Клуни не отважился бы на подобное восхождение, но Призрак был непревзойденным специалистом по лазанью: повисая иногда только на одном когте, он все равно умудрялся не упасть. Внизу Клуни и Рваноух, напрягая глаза, с трудом различали на стене его темный силуэт, приближавшийся уже к вершине стены. Призрак лез, упираясь задними лапами и хвостом. Цепляясь за самые неприметные трещины, он пядь за пядью карабкался вверх.