Рефераты для дурёхи

Жизнь дервиши считают переходом
Не столь уже далеким: с двух аршин
Вверх от полу на два аршина под пол.
Вот я и отдохну на полпути.
Чья голова покамест на плечах,
Дрожа ее на грудь повесит завтра,
А послезавтра – скатится к ногам.
Там тоже солнце светит, говорят,
Поля же там еще быстрее здешних.
Да только жаль, что прогнивает глаз,
Что должен эти прелести увидеть.

Несмотря на понукания его невесты Натальи, принц Гомбургекий медлит, а потом и вовсе соглашается с приговором. Наталья внезапно целует его: он вновь в ее глазах герой, а не малодушный трус, перед лицом смерти забывший об отчизне, о чем она с горечью чуть раньше повествует курфюрсту. Смерть избавляет принца от сна и дает ему мужество: теперь это уже не юноша-романтик, случайно одержавший победу над врагом, – это мудрый муж, принявший свою смерть как жертву за родину. Таким образом, опять тема смерти, сна и патриотизма в пьесе загадочным образом соединяются.

Конфликт разыгрывается только в душе самого принца. Согласно концепции Клейста, исход этого конфликта может быть только следующий: принц понимает абсолютную необходимость дисциплины, признает, что нарушение военного порядка с его стороны является государственным преступлением – преступлением, за которое он, по своему собственному приговору, заслужил смерть.

Справедливо пишет Берковский, снова настаивая на кантовском решении вопроса в драме Клейста: «Совершается предусмотренная Кантом апелляция к личной совести, и она ведет к последствиям, которые и ожидались. В принце совершается внутреннее очищение, человек чувственности и импровизации, мечты, он становится человеком строгого долга. О победе своей он забыл, он помнит только о своем ослушании и свободно принимает смертный приговор. Но тогда приговор становится ненужным. Курфюрст милует принца Гомбургского, он имеет отныне в нем того сподвижника, которого искал и ищет. (…) Речь идет не о правовой только личности, с которой уживается и анархия, речь идет о категорическом императиве, о полной проникновении личности всеобщим законом. За самой же личностью остается свобода самоопределения»[267].

Почему вопрос о патриотизме так волновал Клейста и был равен в его размышлениях о смысле человеческой жизни вопросу о смерти?

Известие о разгроме французами пруссаков в битве при Иене (1806) резко вторгается во внутренний мир Клейста, в котором, казалось, не было места общественным интересам. Этот разгром вызывает у Клейста новый кризис, не менее сильный, чем у других его современников. В трудное время подготовки к национальному восстанию против Наполеона национальные инстинкты Клейста выступают со всей силой. На политические события 1806 года он отвечает яростной ненавистью ко всему французскому.

Клейст мечтает о покушении на жизнь Наполеона. Он пишет стихи о восстании и призывает в них немецкий народ уничтожить французов, как бешеных собак, как диких зверей.

Клейст потерпел крушение и в личной, и в общественной жизни. Пруссия заключила союз с Наполеоном для похода против России. Партия, искавшая войны с Наполеоном, потерпела поражение.

«Принц Гомбургский» – первая и единственная драма Клейста, в которой изображен конфликт между личностью и обществом. Участие в деле национального освобождения есть решение вопроса в пользу общества. Личность должна принести себя в жертву обществу, стране и нации, что и делает принц Гомбургский, в результате чего драма имеет счастливый конец.

Тема пророка – вечная тема, которая неизменно привлекала поэтов, потому что почти всякий поэт втайне хочет стать пророком и сказать свое пророческое слово, которое отзывалось бы в сердцах не только современников, но и потомков. Ведь пророческое слово поэта должно остаться на все времена. Так и произошло в Пушкиным и Лермонтовым. Некрасов уже не стремился быть пророком, так как его прежде всего волновала современность. Вл. Соловьева пророк интересует как явление отжившее и никакого влияния на современность не оказывающее. Проследим, как тема пророка менялась с течением времени, как развивался этот сюжет, как поэты один за другим подхватывали ключевые образы и мотивы, явленные у предшественников и в первоисточнике – Библии.