Референт

НО НЕ ВСЕ прозаики столь аполитичны. Некоторые еще с младых ногтей... К примеру, Измайлов... Семейное предание гласит: Давным-давно, в 1958 году, дедушка решил, что пора внука приобщить к святыне. Взял он трехлетнего бутуза на руки, сходил с ним в Мавзолей. Паломничество не паломничество, Мекка не Мекка, но мероприятие утомительное по тем временам. Это нынче на площади трех вокзалов зазывала завывает в мегафон: "Кто в Мавзолее не бывал, тот Москвы не повидал! Москвичи и гости столицы! Бесплатно! Посещение Мавзолея! Кто в Мавзолее не бывал..." А тогда - с шести утра очередь занимай в Александровском саду, к полудню добредешь - медленно и печально. И вот он уже - почетный караул-носферату. И вот она - дверь. И первые, кто тебя встречает за порогом, - два организма в строгом, которые каждому (каждому!) входящему показывают "тс-с!", прикладывая палец к губам. Адов труд! Четыре дня в неделю присутственными долгими часами каждому (каждому!) входящему внушать мимически: тс-с! И вот он уже - саркофаг (в ту пору двуспальный). Народ безмолвствует, как и предписано. Народ конвейерно следует предписанным маршрутом-полукругом чтоб разглядеть мощи во всех ракурсах: вид снизу, вид сбоку, вид сверху, опять вид сбоку, опять вид снизу... и пожалте на выход, не останавливайтесь, идите, идите. И вот в этой мертвой и разве что шаркающей тишине вдруг раздается звонкий альт трехлетнего бутуза: - Ленин-Сталин - на бочок, а Булганин - не-ету! И - тишина. Снова. Шаркающая... Дедушка поседел мгновенно. Понятно, не дедушка Ленин. Понятно, не дедушка Сталин. (Им-то все равно! Мертвые срама не имут!) Дедушка Артем Джамалович, у которого на руках было то голосистое дитятко. Дедушка Артем Джамалович обоснованно ждал, что сейчас его повяжут. Вот сейчас выйдет из Мавзолея - схватят и повяжут. Вот сейчас минует Аллею почетного захоронения - схватят и повяжут. Вот сейчас покинет пределы Красной площади - схватят и повяжут. Вот сейчас вернется домой, а там уже ждут - схватят и повяжут. Вот сейчас через день, неделю, месяц, год, сто лет - схватят и повяжут! Обошлось! Вероятно, блюстители решили пропустить звонкий альт мимо ушей. Действительно! Хватать и вязать в 1958-м уже не совсем... м-м... актуально. Да и дедушка старый, ему все равно. Пацаненок же мал еще, чтоб ему припаять нечто. И явно не от ранней (с пеленок) политизированности он того самого... а от радости узнавания. Портреты Ленина-Сталина в ту пору на каждом углу. Портрет Булганина - тоже... в ту пору. (Был он, Николай Александрович, в ту пору целым Председателем Совмина. По рангу положено чтоб на каждом углу.) Ну и - радость узнавания, детская непосредственность: "...а Булганин не-ету!" Таково семейное предание. Которому Измайлов бы не поверил, сочтя за анекдот а ля Чуковский, а ля "От двух до пяти". Но седенький дедушка Артем Джамалович был, что называется, по жизни зятем одному из двадцати шести бакинских комиссаров и выдумать подобную крамолу не способен был по определению. И потом... совсем потом, в разгар Перестройки, довелось пообщаться с очень пожилым отставником компетентных служб на тему "Мавзолей" (для перестроечного "Огонька"). Он и говорит, мол, всякое бывало - от драматического, когда маньяк по саркофагу из пистолета выпалил, до забавного, когда устами младенца над нетленными телами было озвучено: "Ленин-Сталин - на бочок..." Говорит он, говорит и палец к губам подносит: "Тс-с!" И смотрит профессионально-испытующе, так и вынуждает собеседника к идиотическому "А это был не я!" или к не менее идиотическому "А это был я!"... Ну и вот, никому не скажу, а вам скажу. Таки это был Измайлов. Трех лет от роду. В 1958-м году. Первое посещение Мавзолея.

НА ЗАРЕ Перестройки, в пору "Огонька" и пьес-"шатрофф" балетмейстер Андрей Кузнецов дозрел до текста. - Я, - говорит, - пьесу решил написать. Название уже придумал. "Диктатура сивости"! И главное, придумал имя-фамилию главному герою. Его зовут Роман Газета! Ну и подумал, что достаточно, что дальше и писать не стоит...