Референт

Лариска взглянула сначала на одну, потом на другую. Поинтересовалась:

— Вы что, алкоголички?

— Почему? — не поняла Галина.

— Это алкоголик должен себя сдерживать, потому что он — алкоголик. А нормальный человек может пить столько, сколько может. Потому что он — не алкоголик!

— Тогда я — алкоголик, — улыбнулась Анна.

— И я.

— Ну ладно, я тогда тоже алкоголик, — разочарованно проговорила Лариска, демонстративно отставляя стопку. Поместила на освободившееся пространство небольшой тетрадный листочек, до этого лежавший в тарелке с хлебом. Расправила. Принялась изучать.

Галина взглянула на листочек — на нем шариковой ручкой была начертана схема местности. Обратилась к Анне:

— Завтра с утра кто первый проснется — сразу друг с другом созваниваемся.

— Подождите-подождите! — возмутилась Анна. — Вы у меня ночевать не останетесь?

Галина мотнула головой:

— Исключено! Представь, если проспим?

— Что, кстати, после сегодняшнего вечера вполне вероятно, — вставила Лариска.

— И что тогда? Одно дело — дома проспим: эти приедут — тебя разбудят. Ты мой номерок наберешь, что-нибудь ляпнешь, я позвоню Лариске. А если здесь, у тебя? Весь план — коту под хвост!

— Я тогда точно не успею! Мне ведь еще домой за куклой надо будет заехать, — оторвалась от листочка Лариска.

Галина кивнула:

— Так что еще полчасика — и по домам.

Лариска сложила листок вчетверо, протянула Галине:

— Возьми себе. Я и так все запомнила.

— А мне-то зачем?

— На всякий случай. Вдруг они тебя засекут? Ты их спокойно обгонишь: мол, с чего это вы взяли, что я за вами еду? Мне совсем в другую сторону. А потом по этой схеме доберешься.

— А этот твой завтра за нами не увяжется?

— Пусть попробует! Ноги ему уже пообломали. Так я их вообще повыдергиваю. Да и с чего ему за нами увязываться?

— Может, заподозрил что? Схему-то ты с его слов рисовала.

— Я ж не прямо в лоб: мол, диктуй — рисую. Так, намеками. Да и куда ему, хромоногому, увязываться? До туалета еле ковыляет.

Анна слушала этот разговор, то поднимая вилкой с тарелки кусочек колбасы, то опуская его обратно.

Если все получится так, как они задумали, завтра она не просто увидит свою Наташку. Завтра Наташка снова будет с ней! И тогда уж Анна никому ее не отдаст. Спрячет! Нет, уедет отсюда, увезет дочь как можно дальше из этого ужасного города. И там спрячет! Уедет в какую-нибудь самую глухую деревню, чтобы уж точно никто не нашел, не отнял у нее дочь.

А Павлу напишет письмо, попытается все объяснить. После того, что она сделала, глупо даже думать о том, что они могут быть вместе. Но хотя бы объяснить! Рассказать о том, что она не по своей воле участвовала во всем этом: ее втянули, заставили.

И завтра же нужно будет позвонить и предупредить об опасности, которая ему грозит. Сразу после того, как все закончится. Если, конечно, все пройдет успешно.

Лариска тронула Анну за плечо:

— Эй! Вернись, мы тут! Колись, о чем задумалась. Если о мужиках вообще или конкретно о какой-нибудь из этих особей — от имени нашего тройственного союза выражаю тебе общественное порицание! Ты что, забыла, что все они — сволочи? Что мы объявили им войну — забыла?

— Нехорошо, Анна, — с тяжким вздохом произнесла Галина. — Не успели объединиться — уже раскол в наших рядах?

— Да вы что? Как вы могли обо мне такое подумать? Я — о мужчинах?

Лариска погрозила ей пальцем:

— Смотри у меня.

— Шутки шутками, а с ними ведь и в самом деле нельзя по-человечески. — Галина плотно сжала губы, сомкнула пальцы в кулак. — Они же нас за людей не считают. Почему мы должны с ними по-другому?

Лариска взяла со стола стопку:

— За это и выпьем! За то, чтоб их за людей не считать. Сами виноваты, забыли третий закон Ньютона: «Как ты ко мне, так и я к тебе». Ну, вздрогнем?

— Ладно, по последней, — согласилась Галина. Тоже подняла стопку.

— Что мы все за мужчин да за мужчин? Давайте выпьем за то, чтобы завтра у нас все получилось, — предложила Анна.

— Согласна.

…«А вот это уже — перебор. Слишком крутой перебор! — изумился Павел.

— Она уже подпись мою начала подделывать!»

Он смотрел на лежащий перед ним на столе договор. На «свою» подпись под ним. И не мог до конца поверить, что все это правда. Но вот он — договор. Можно пощупать, сделать ксерокопию. А вот она — подпись. Очень похожая на подпись Павла. Почти такая же. Да что там «почти»? Точно такая же. Если бы Павел не был уверен в том, что никакого договора с фирмой «Свенсон» не подписывал, он бы и сам мог подумать, что это его подпись.

После того как Нестеров заподозрил Анну, он лично изучал всю документацию фирмы, все изменения, вносимые в компьютерную базу данных.

Специально для этого приезжал в офис по вечерам. Оказалось, не зря.

«Что мне с ней делать? — размышлял Павел. — Ничего! Пока ничего. По-прежнему делать вид, что ни о чем не догадываюсь. Пока не выйду на тех, на кого она работает».

Павел достал телефон, набрал номер Ляпунова:

— Игорь? Привет. Это Нестеров. Что там с нашей клиенткой? Выяснил что-нибудь?

— Пока ничего подозрительного. Я же обещал: будет что-нибудь интересненькое — я сам позвоню.

— И все-таки?

— Сегодня вечером дома сидела, с подругами пьянствовала.