Рефлекс змеи

– Не забывай, – сказал он, – я вошел туда потому, что сам захотел. Никто меня за шиворот не тащил. – Он окинул меня взглядом. – Твое лицо выглядит прекрасно. Как это ты так быстро оправился?

– Я всегда так.

– Всегда, – он слабо хихикнул. – Ну и веселая у тебя жизнь.

– Сколько ты тут еще проваляешься?

– Три-четыре дня.

– И все? – удивленно спросила Клэр. – Видок у тебя… ну…

Он был бледнее подушки. Однако кивнул и сказал:

– Я уже куда лучше дышу. Раз нет угрозы, что нервы отключатся, я могу идти. Хуже уже не будет.

– Я подвезу тебя, если нужно, – сказал я.

– Ловлю на слове.

Мы не слишком долго пробыли у него, поскольку разговор его явно утомлял, но прежде чем мы ушли, он сказал:

– Знаешь, этот газ так быстро подействовал. Не тот, медленный, что у дантиста. Я даже и сделать ничего не успел… словно кирпичную стену вдохнул.

После короткого молчания, полного воспоминаний, Клэр сказала:

– Там никто не выжил бы, если бы был один.

– Ты с чего это? – весело спросил Джереми.

Когда мы ехали назад в гостиницу, Клэр сказала:

– Ты не рассказал ему об Аманде.

– Времени еще полно.

– Он приехал в прошлое воскресенье, так как получил твое известие о том, что ты ее нашел. Он рассказал мне, пока мы сидели на кухне. Сказал, что у тебя что-то с телефоном, потому он и приехал.

– Я его отключил.

– Неисповедимы пути.

– Мгм.

Наша вторая ночь была как бы подтверждением первой. По большей части то же самое, но как-то по-новому и по-другому. Нетерпеливо, яростно, нежно, настойчиво, головокружительно. Казалось, ей это нравилось так же, как и мне.

– И когда же мы утихомиримся? – сказала она уже глубокой ночью.

– Когда настанет утро, и ты уедешь.

– Тогда у нас еще уйма времени.

– Вот именно.

Настало утро, как оно всегда и бывает. Я подбросил Клэр к поезду, а сам отправился в Ламборн.

Когда я добрался туда, то, прежде чем пойти к Гарольду, зашел к себе в коттедж. Все было тихо. Холодно. Странно незнакомо, словно дом уже не был гостеприимным убежищем, каким должен был быть. Я только теперь заметил его пустоту, эмоциональный холод, который так отчетливо ощутил Джереми при первом своем визите. Этот дом уже не казался мне таким подходящим. Тот, кто обустроил его, ушел, канул в прошлое. Я ощутил странную ностальгию… но звать его назад мне не хотелось. Я слишком повзрослел.

С легкой дрожью я разложил на столе снимки различных людей, а затем попросил мою соседку миссис Джексон зайти и посмотреть на них.

– А что я должна искать, мистер Нор?

– Кого-нибудь из тех, кого вы видели прежде.

Она послушно внимательно просмотрела их один за другим и без всяких сомнений остановилась на одном лице.

– Как любопытно! – воскликнула она. – Это тот самый инспектор из совета, который заходил насчет налогов. Тот, которого я сюда впустила. Полицейские все издевались, когда я говорила им, что если человек говорит, что он налоговый инспектор, то вы и думаете, что он налоговый инспектор.

– Вы уверены, что это он?

– Абсолютно, – кивнула она. – На нем была та же самая шляпа, и все такое.

– Тогда не подпишете ли вы мне этот снимок, миссис Джексон? – Я дал ей ручку «Люмоколор», которая четко пишет черным на фотобумаге, и продиктовал, что этот человек приходил в дом Филипа Нора, назвавшись налоговым инспектором, в пятницу, 27 ноября.

– Все? – спросила она.

– Подпишитесь, миссис Джексон. И не напишете ли то же самое на обороте другой фотографии?

Она сосредоточенно подписала.

– Вы отдадите это в полицию? – спросила она. – Я, честно говоря, не хочу, чтобы они снова мурыжили меня. Они опять придут донимать меня вопросами?

– Не думаю, – ответил я.

Глава 20

Виктор Бриггз приехал в своем «Мерседесе», но в Даунс он поехал с Гарольдом в «Лендровере». Я же отправился верхом. Этим утром мы все были в общем довольны скачками, и теперь каждый по-своему возвращался к конюшням.

Когда я въехал во двор, Виктор Бриггз стоял у своей машины и ждал. Я соскочил с лошади и отдал ее одному из конюхов.

– Садись в машину, – сказал Виктор.

Как всегда, слов он не тратил. Он стоял, одетый как обычно, как всегда, раскрасневшийся на холодном ветру, омрачая день. Если бы я мог видеть ауры, его была бы черной.

Я сел впереди на пассажирское сиденье, там, где он указал. Он сам сел за руль. Запустил мотор, снял машину с тормоза, включил передачу. Груда металла тихо выехала из Ламборна, направляясь в Даунс.

Он остановился у обочины большого газона, откуда было видно половину Беркшира. Отключил мотор, откинулся в кресле и сказал:

– Ну?

– Вы знаете, что я собираюсь сказать? – спросил я.

– Я кое-что слышал, – сказал он. – Я много что слышал.

– Знаю.

– Я слышал, что ден Релган напустил на тебя своих головорезов.

– Да? – Я с интересом посмотрел на него. – И где же вы это слышали?

Он слегка дернул ртом, но все же ответил:

– В игорном клубе.

– И что именно вы слышали?

– Ведь это правда? – сказал он. – В воскресенье у тебя на физиономии все еще были отметины.

– А почему, вы не слышали?

Он снова дернул ртом, изобразив подобие улыбки.

– Я слышал, – сказал он, – что ты добился, чтобы ден Релгана вышвырнули из Жокейского клуба куда быстрее, чем он туда пролез.