Рефлекс

Милли огляделась: не отреагировал ли кто на вопль Паджетта? Пока никто не отреагировал.

– Мистер Паджетт, ну что за выражения? Что за тон?

Милли наклонилась и схватила его за предплечья. Он тяжеловат, но если поднатужиться… Милли сделала несколько глубоких вдохов и прыгнула к себе в квартиру.

Попав в гостиную, Паджетт снова вскрикнул, но Милли не поняла, от удивления это или потому что она задела ему колено. Открывать рот, чтобы выяснить, она не собиралась.

Паджетт тотчас закрыл рот, и Милли поняла, что он задерживает дыхание. Она тоже старалась не дышать, но резкий запах анестетика чувствовала. После крика надолго Паджетту дыхание не задержать. Милли выпустила его из объятий, и он повалился на бок.

Милли самой очень хотелось сделать вдох. Пока критическим положение не было, но она понимала, к чему идет дело. Раз – и она толкнула Паджетта в живот, в то самое место, куда чуть раньше пнула. Он судорожно выдохнул, потом захрипел, потом закашлялся.

Милли прыгнула в Гнездо, глубоко вдохнула, но от анестетика, перенесшегося вместе с ней, закружилась голова. Она отошла на несколько шагов от места, на которое прыгнула, и лишь потом снова сделала вдох.

Сколько кислорода в квартире? Сколько анестетика выпустил туда Паджетт? Милли хотелось, чтобы он потерял сознание, а не умер.

Милли взглянула на часы. Когда она прыгнула в квартиру, не зная о газе, то сознание потеряла менее чем через минуту. Паджетту она решила дать три минуты.

Милли прыгнула к бассейну. Так она называла озеро на дне каньона в паре миль от Гнезда. Питали озеро подземные родники, в центре красовался островок. В начале августа, когда солнце обрушивается на Эль-Солитарио, как молот на наковальню, Дэви переносил ее туда поплавать. Даже в самые жаркие дни вода оставалась прохладной.

У Дэви этот водоем вызывал смешанные чувства. Сначала он с высоты бросал туда террористов – угонщиков самолетов. Один, падая, детонировал бомбу и был разорван на куски, которые Дэви потом долго вылавливал. Позднее на островке он удерживал Брайана Кокса и Рашида Матара, убийцу своей матери. Там же он наконец выяснил отношения со своим отцом.

Но с тех пор прошло десять лет, а с ними – много чудесных летних деньков, посвященных купанию нагишом и развлечениям, которым тоже предаются нагишом, но с купанием не связанным.

В каньоне было темно и холодно, высокие каменные стены блокировали лунный свет. Сверху ветер свистел сквозь камни по краю каньона, внизу стояла тишь. В небе сияли звезды, западную кромку стены серебрила луна, а на дне было как в стихотворении Уильяма Хенли[52]: «В глухой ночи без берегов, когда последний свет потух…»

Милли сделала несколько глубоких вдохов, задержала дыхание и прыгнула в квартиру к Паджетту. Тот потерял сознание, его рот превратился в безвольную полоску, со щеки капала слюна. Милли переправила его на островок в центре пруда, с помощью фонарика обыскала, вывернув карманы. Во второй поясной кобуре на уровне поясницы она нашла автоматический пистолет тоньше первого. Милли посмотрела на пистолет, словно боясь, что он ее укусит, и открыла наручники ключом.

В свете фонаря Паджетт, лежащий на холодном песке с безвольно открытым ртом, выглядел жалко. Милли накрыла его старым спальным мешком. «Ладно, если возникнут проблемы, я всегда успею сдать его ФБР», – успокаивала она себя.

Милли вернулась в Гнездо и, ритмично шлепая губами, разглядывала трофеи.

– Об-чистив П-паджетту к-карманы, ищу д-дорогу… Ну, зацепки и все такое.

В карманах нашелся однолопастной зубчатый нож, очень острый; несколько ключей, в том числе от машины прокатной фирмы «Энтерпрайз», от замка Шлаге, часто используемого в квартирах Стиллуотера, от наручников (ими Милли уже пользовалась); тысяча шестьсот семнадцать долларов наличными, скрепленных зажимом, тонкий кожаный бумажник с британскими правами, на которых красовались фотография мистера Паджетта и совершенно другое имя; карта «Американ экспресс», другая банковская карта, карта медицинского страхования. На всех картах стояло имя Роберт Морис Берк.

«Ну, мистер Паджетт, – подумала Милли, – если бы я недавно ранила агента ФБР, то, наверное, тоже позаботилась бы сменить имя».

Еще обнаружился сотовый с тремя номерами в истории вызовов и с пустой памятью. Два номера начинались с территориального кода 405, который относился и к Стиллуотеру. АТС Милли не узнала. Впрочем, код 405 относился и к Оклахома-Сити. Первый номер начинался с кода 508.

«Где я совсем недавно его видела?» – спросила себя Милли.

Она вернулась к грязной одежде, брошенной по возвращении из «Десяти Тысяч Волн». Желтый стикер из кейса «Халибертон», обнаруженного в «Бохстеттлере и партнерах», лежал в переднем кармане джинсов. Территориальный код тоже был 508. Совпадала и АТС.

На восточном побережье уже перевалило за полночь. Зевнув, Милли подумала о Паджетте, лежащем на холодном песке. Как только анестетик перестанет действовать, что, наверное, уже случилось, ему станет некомфортно. Если Паджетт впрямь повредил колено, заснуть ему будет трудно.

Вот и хорошо.