Реформатор

— Вот что, сынки, снимайте доспехи. Мечи за спину. На поясах только ножи и кошель с принадлежностями. Все остальное увязать в тюки и на дно лодки.

— А если половцы случатся на берегу? — усомнился Андрей.

— Значит, будем крутиться как детский волчок. Да быстрое течение нам в помощь. А вот если наша лодочка где зацепится за каменюку, тут-то ей и конец. А в железе не выплыть никому.

— Так крепкая вроде лодка, — поддержал друга Антон, которому не хотелось оставаться без защиты.

— Крепкая она на волне, а не против камня или топляка. И я ваше мнение не спрашивал. Долой броню, кому сказано.

Все. Больше прекословить ни у кого желания не возникло. А то ведь и по уху огрести можно. У Феодосия Дмитриевича это мигом.

Управившись с имуществом, налегли на весла. Лодка споро вышла на стремнину и благодаря четырем гребцам набрала быстрый ход. На берегу все еще кружили половцы. Но пускать в лодку стрелы не стали. Пограничники держались правого берега, и для лука это слишком далеко. Пустить стрелу еще получится, а вот попасть уже дудки. Только наудачу. А такое позволить могли себе только богатые русичи, обосновавшиеся при впадении Псёла в Славутич.

Вскоре пожарище осталось позади, а течение реки усилилось. В воздухе повис рокот воды, прорывающейся сквозь теснины порогов. Бойцы перестали грести, ускоряя бег лодки, и сосредоточились на маневрировании, четко выполняя команды десятника, сидевшего у руля.

На первом же перекате им пришлось еще и против течения выгребать, причем делать это на пределе сил. Стремясь держаться как можно дальше от левого берега, они слишком отдалились от основной стремнины. Теперь их несло на гранитные клыки, чего они всеми силами старались избежать.

А тут еще и десяток половецких всадников с заводными лошадьми, двинувшихся параллельно лодке. Стоят на бережку и поджидают, либо река заберет пограничников, либо они приблизятся на дистанцию уверенного выстрела. И ведь никакой возможности прикрыться щитами. Они у них пехотные, громоздкие настолько, что место им только на дне лодки. И свободных рук, чтобы прикрыть товарищей, также не имеется.

Лодку, усилиями гребцов удерживаемую относительно берега на одном месте, постепенно сносило к свободному проходу стремнины и половцам. Еще немного, и можно будет, развернувшись, скользнуть в ревущую впадину между двумя подводными скалами. Вот только кто же даст им это время. Кочевники уже вскинули луки. Наверняка еще и об заклад побились, кто и куда вгонит стрелу.

И в этот момент наблюдавший за ними краем глаза Андрей увидел, как весь десяток вдруг повалился на траву. В некоторых из них он еще успел рассмотреть торчащие стрелы. И что бы это значило? Выжил кто-то из слободчан? Или из нижних слобод подошла подмога?

Но ответ нашелся довольно скоро. Едва расстреляв противника, из кустов выбежали лохматые образины. Не знай парнишка о том, что подобные одеяния используют для маскировки заставские, из которых в основном и набирают разведчиков и бойцов особой сотни, то, глядишь, еще и испугался бы, приняв их за каких-нибудь лешаков.

Пока остальные лохматые проводили контроль, один подошел к самой кромке воды и начал призывно махать. При этом он указывал на берег ниже по течению. Там оно, конечно, тоже быстрое, но вода куда спокойнее, чем вот на этом перекате. Сжавший губы в тонкую линию и напряженно управляясь с рулевым веслом, десятник явственно кивнул, давая понять, что понял.

— Справа табань! — наконец отдал он приказ.

Андрей вогнал широкое весло в воду и начал грести в обратную сторону. Лодку развернуло на месте волчком.

— Всем грести! Быстрее, братцы! — вновь прозвучала команда.

Утлую посудину и так несло с большой скоростью, а тут еще и гребцы наддали. Так что над сходящимся и низвергающимся потоком они едва ли не взлетели, во всяком случае, прошли, едва касаясь днищем. А потом тяжелее погрузились в водный поток, на что лодка ответила угрожающим скрипом, но не развалилась и даже не выдала течь.

— Ну, в-вы и рисковые! — не скрывая своего восхищения, произнес подошедший к ним парень с измазанным сажей лицом.

— Служба такая, — просто ответил десятник.

— Не признал, Феодосий Дмитриевич?

— Да как тебя узнать, коли ты как порося измазался.

— Лука, десятник с Гранитной.

— Ага. Теперь узнаю. Спасибо, Лука. Выручили.

— Да какие мелочи, Феодосий Дмитриевич. Вы с чем на пороги-то сунулись?

— Полусотник велел вызнать, что со Средней и Нижней слободками.

— То же, что и с Верхней. Боняк, чтобы ему пусто было, разом на три слободы обрушился. Так что нет волока. Если только на свой страх и риск да своими силами купцы захотят. Но то, что вас отправили, это хорошо.

— И чем же? — вздернул бровь десятник.

— Во-первых, у меня теперь голова не будет болеть, как передать весть воеводе. А во-вторых, мы с вами отправим нашу добычу. Страсть как не хочется терять добытое. Но и тащить с собой не с руки.

— И с чего ты взял, что нам это интересно?

— С того, что мне торговаться некогда. Сколько затребуете, столько и получите. Нам ведь или на ваши условия соглашаться, или все терять.