Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе, XVI-XVII вв.

Искусный дипломат увидел состояние немецкой мысли и понял, что, даже обладая армией в 25 000 человек, он не смог бы силой заставить Лютера подчиниться Риму. «Мартин, — заявил он ему, — я представляю тебя через несколько лет пожилым теологом, бормочущим доводы самому себе в уютном уголке за очагом. Сейчас же нахожу, что ты молод, силен и отличаешься оригинальным умом». Он вынудил Лютера написать смиренное письмо папе Льву (оно датируется 3 марта 1519 года). В нем Лютер выражает почтение католическому престолу, но ни от чего не отрекается.

Спустя шестнадцать месяцев после «Тезисов» несломленный Лютер продолжал оставаться преданным своим августинцам и в некотором смысле признавал папу главой церкви. Что бы ни писали современные цензоры, некоторые средневековые богословы даже в марте 1519 года не считали Лютера еретиком.

Все начало 1519 года Лютер изучал историю папства. Он нашел то, что искал, — основания, чтобы подтвердить сомнения по поводу высшей власти папы. Изучение Библии убедило его в неверности продажи индульгенций. Как продолжали напоминать его антагонисты, индульгенции держатся только властью папы.

Следовательно, противопоставив Библию и авторитет папы, Лютер нашел множество авторов, убедивших его, что папа вовсе не обладает божественным правом главы всех церквей. Высшая власть в церкви принадлежит Вселенскому собору, а папа является главным слугой его.

Дальнейшая аргументация Лютера основывалась на положениях самого блестящего и непреклонного полемиста его времени Иоганна Экка (1486–1543) из Ингольштадта. Если быстрота и находчивость могли одержать победу, то Экк легко бы положил Лютера на лопатки.

В июле 1519 года Экк встретил друга Лютера Карлштадта (насколько их можно было считать друзьями) на публичных дебатах в Лейпциге и вступил с ним в перепалку. Дебаты прошли в зале замка Плейссенберг, на некоторых заседаниях присутствовал герцог Георг Саксонский.

Дискутировавшие разместились напротив друг друга на кафедрах, с одной стороны — Экк со своим хриплым, скрипучим голосом и готовностью отвечать, прямо написанной на его лице. На другой — Лютер с его четким, мелодичным голосом, аскетическим видом и невнятными ответами. В большинстве дебатов Экк одерживал верх как над Карлштадтом, так и над Лютером. Его величайшая и роковая победа принудила Лютера переменить свои взгляды и перейти ту грань, которая отделяет реформу от революции.

Как известно, Лейпциг расположен неподалеку от границы с Чехией (Богемией). Для короля и жителей Чехии Ян Гус, сожженный по решению собора в Констанце в 1415 году, стал самым известным из еретиков. Вполне естественно, что оппоненты Лютера щедро поносили его обидными словами «богемец» или «гусит», хотя и не носившими ярко выраженной коннотативной оценки.

Лютер, также считавший Гуса еретиком, с негодованием отвергал все прозвища. Экк намеревался показать, что отдельные положения Лютера сходятся с точкой зрения Гуса, и поэтому тот должен разделить с ним обвинения в ереси.

Если Лютер и не смог оказывать активное противодействие Экку, то искусно избежал подобных обвинений. Однако он обладал непреклонным мышлением, скорее стремился достичь истины, чем победить. Кроме того, Лютер обладал моральной храбростью, смешанной с упорством или упрямством.

Столкнувшись с искусным маневрированием Экка, стимулируемый его выпадами, Лютер сделал то, что от него и ожидал противник. Он признал, что Гус в некоторых вопросах прав, а собор в Констанце, осудивший его, ошибался. «Многие убеждения Яна Гуса и его учеников на самом деле являются христианскими и евангельскими, и католическая церковь не должна их осуждать». Эти слова вызвали бурную реакцию, и в ответ герцог Георг Саксонский, причем так громко, что все это слышали, воскликнул: «Чума все это!»

Экк ликовал. Вначале Лютер выступил против непогрешимости папы, а теперь отрицал единственную его альтернативу, то есть непогрешимость собора. Где же тогда следовало искать истину?

Допущение имело особое значение для понимания особенностей склада ума Лютера. Он был консервативен, его вел не ум, а темперамент. На протяжении всей своей жизни Лютер возмущался по поводу ненужных перемен и вовсе не стремился к революции, он только хотел очистить католическую церковь и сохранить ее догматы.

Однако дебаты в Лейпциге сломали последний барьер, который мешал проявлениям враждебности со стороны Рима. Лютер публично и безвозвратно объявил себя сторонником человека, осужденного церковными властями. Соответственно, он осуждал несовместимость между Библией и существующими церковными властями, между правдой, несомой словом Божьим, и ошибками, вытекающими из человеческой природы папских церковников.

К февралю 1520 года Лютер пошел дальше, чем допускал в Лейпциге. «Мы все гуситы, хотя и не знаем об этом, — писал он. — Святой Павел и святой Августин также были гуситами».