Реформация

Более серьезное обвинение, чем плюрализм, было выдвинуто против личной морали духовенства. «Нравы духовенства развращены», — говорил епископ Торчелло (1458); «они стали оскорблением для мирян».36 Из четырех монашеских орденов, основанных в XIII веке, — францисканцев, доминиканцев, кармелитов, августинцев — все, кроме последнего, стали скандально слабыми в благочестии и дисциплине. Монашеские правила, сформулированные в пылу ранней набожности, оказались слишком строгими для человеческой природы, все больше освобождавшейся от сверхъестественных страхов. Освобожденные своим коллективным богатством от необходимости ручного труда, тысячи монахов и монашек пренебрегали религиозными службами, бродили за стенами монастырей, пили в тавернах и предавались любовным утехам.37 Доминиканец XIV века Джон Бромъярд говорил о своих собратьях-монахах:

Те, кто должны быть отцами бедных… жаждут изысканной пищи и наслаждаются утренним сном…. Очень немногие ручаются за свое присутствие на утрени или мессе…. Они предаются чревоугодию и пьянству… не говоря уже о нечистоплотности, так что теперь собрания клириков считаются притонами распутных людей и общинами актеров».38

Через столетие Эразм повторил это обвинение: «Многие мужские и женские монастыри мало чем отличаются от публичных борделей». 39 Петрарка нарисовал благоприятную картину дисциплины и набожности в карфузианском монастыре, где жил его брат, а несколько монастырей в Голландии и Западной Германии сохранили дух учебы и благочестия, который сформировал Братьев Общей Жизни и породил «Подражание Христу».40 Однако Иоганн Тритемиус, аббат из Шпонхайма (ок. 1490 г.), осуждал монахов этой рейнской Германии с яростной гиперболой:

Три религиозных обета… так же мало соблюдаются этими людьми, как если бы они никогда не обещали их соблюдать….. Весь день они проводят в грязных разговорах; все их время отдано игре и чревоугодию…. Открыто владеют частной собственностью… каждый живет в своем собственном жилище…. Они не боятся и не любят Бога; они не думают о будущей жизни, предпочитая плотские похоти потребностям души….. Они презирают обет бедности, не знают обета целомудрия, поносят обет послушания….. Дым от их скверны поднимается по всей округе.41

Ги Жуанно, папский комиссар, посланный реформировать бенедиктинские монастыри Франции, представил мрачный отчет (1503 г.): Многие монахи играют в азартные игры, сквернословят, посещают трактиры, носят мечи, собирают богатства, прелюбодействуют, «ведут жизнь вакханалий» и «более мирские, чем простые мирские люди….. Если бы я захотел рассказать обо всем, что произошло на моих глазах, я бы сделал слишком длинный рассказ об этом».42 В условиях растущего беспорядка в монастырях многие из них пренебрегали теми достойными восхищения делами благотворительности, гостеприимства и образования, которые давали им право на общественное доверие и поддержку.43 Папа Лев X сказал (1516): «Отсутствие правил в монастырях Франции и нескромная жизнь монахов достигли такого размаха, что ни короли, ни принцы, ни верующие в целом не испытывают к ним никакого уважения». 44 Недавний католический историк подводит итог по состоянию на 1490 год, возможно, с чрезмерной суровостью:

Прочтите бесчисленные свидетельства этого времени — исторические анекдоты, обличения моралистов, сатиру ученых и поэтов, папские буллы, синодальные конституции — что они говорят? Всегда одни и те же факты и одни и те же жалобы: подавление монастырской жизни, дисциплины, нравственности….. Невероятно велико число монастырских разбойников и развратников; чтобы осознать их бесчинства, мы должны ознакомиться с подробностями, выявленными судебным расследованием, относительно внутреннего состояния большинства великих аббатств….. Злоупотребления среди картузианцев были столь велики, что орден пользовался дурной славой почти повсеместно….. Монашеская жизнь исчезла из женских монастырей….. Все это способствовало превращению этих молитвенных приютов в центры рассеянности и беспорядка.45