Реформация

Он им не нравился. Представители 500 знатных семей собрались в Париже и образовали Лигу общественного блага (1464), чтобы отстаивать свои привилегии во имя святого общественного блага. Граф Шароле, наследник бургундского престола, присоединился к этой Лиге, желая присоединить северо-восточную Францию к своему герцогству. Родной брат Людовика, Карл, герцог Беррийский, перебрался в Бретань и возглавил восстание. Со всех сторон против короля поднимались враги и армии. Если бы они смогли объединиться, он был бы потерян; его единственной надеждой было разбить их по частям. Он бросился на юг через реку Алье и заставил вражеские войска сдаться; он бросился обратно на север как раз вовремя, чтобы предотвратить вступление бургундской армии в свою столицу. В битве при Монльери каждая сторона заявила о своей победе; бургундцы отступили, Людовик вошел в Париж, бургундцы вернулись с союзниками и осадили город. Не желая рисковать восстанием парижан, слишком умных, чтобы голодать, Людовик уступил по Конфланскому договору (1465) почти все, что требовали его противники — земли, деньги, должности; брат Карл получил Нормандию. Об общественном благе не было сказано ни слова; чтобы собрать требуемые суммы, нужно было обложить народ налогами. Людовик не торопился.

Вскоре Карл вступил в войну с герцогом Франциском Бретанским, который взял его в плен; Людовик совершил поход в Нормандию и бескровно отвоевал ее. Но Франциск, справедливо подозревая, что Людовик хочет заполучить и Бретань, объединился с графом Шароле, который теперь стал герцогом Бургундским Карлом Смелым, в наступательный союз против неуемного короля. Людовик напряг все дипломатические нервы, заключил сепаратный мир с Франциском и согласился на конференцию с Карлом в Перонне. Там Карл фактически взял его в плен, заставил уступить Пикардию и принять участие в разграблении Льежа. Людовик вернулся в Париж в самом низу своего могущества и репутации; даже сороки научились насмехаться над ним (1468). Два года спустя, в ответ на вероломство, Людовик, воспользовавшись тем, что Карл был занят в Гельдерланде, ввел свои войска в Сен-Кантен, Амьен и Бове. Карл уговаривал Эдуарда IV объединиться с ним против Франции, но Людовик перекупил Эдуарда. Зная, что Эдуард очень ценит женщин, он пригласил его приехать и развлечься с парижскими дамами; кроме того, он назначил Эдуарду в качестве королевского духовника кардинала Бурбонского, который «охотно отпустит ему грехи, если он совершит какой-либо грех по любви или галантности».7 Он склонил Карла к войне со Швейцарией, а когда Карл был убит, Людовик захватил не только Пикардию, но и саму Бургундию (1477). Он успокоил бургундских дворян золотом и порадовал народ, взяв в жены бургундскую любовницу.

Теперь он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы обратиться к баронам, которые так часто воевали с ним и так редко подчинялись его призыву выступить на стороне Франции. Многие из лордов, устроивших заговор против него в 1465 году, были мертвы или недееспособны по возрасту. Их преемники научились бояться короля, который отрубал головы изменникам-аристократам и конфисковывал их поместья, который создал сильную армию наемников и, казалось, всегда мог собрать огромные суммы на покупки и взятки. Предпочитая тратить деньги своих подданных, а не их жизни, Людовик купил у Испании Сердань и Руссильон. Рошель он приобрел благодаря смерти своего брата; Аленсон и Блуа он взял силой; Рене он убедил завещать Прованс французской короне (1481); год спустя Анжу и Мэн вернулись к монархии; в 1483 году Фландрия, ища помощи Людовика против Священной Римской империи, уступила ему графство Артуа с процветающими городами Аррас и Дуэ. Покорив баронов, подчинив королю муниципальные парменты и коммуны, Людовик добился для Франции того национального объединения и централизованного управления, которого десятилетием позже Генрих VII добился для Англии, Фердинанд и Изабелла — для Испании, а Александр VI — для папских государств. Хотя это заменило одну тиранию на множество, в то время это был прогрессивный шаг, укрепляющий внутренний порядок и внешнюю безопасность, стандартизирующий валюту и измерения, формирующий диалекты в единый язык и способствующий росту народной литературы во Франции. Монархия не была абсолютной; дворяне сохраняли большие полномочия, а для введения новых налогов обычно требовалось согласие Генеральных штатов. Дворяне, чиновники и духовенство были освобождены от налогов: дворяне — на том основании, что они сражались за народ, чиновники — потому что им плохо платили и подкупали, а духовенство — потому что защищало короля и страну своими молитвами. Общественное мнение и народные обычаи поддерживали короля; местные парламенты по-прежнему утверждали, что ни один королевский эдикт не может стать законом в их округах, пока они не примут и не зарегистрируют его. Тем не менее путь к Людовику XIV и L’état c’est moi был открыт.