Реформы 90-х годов XX века в странах Восточной Европы. Опыт мирового кооперативного движения

Опираясь на триаду органически взаимосвязанных понятий – «социальный энтузиазм», «социальное сострадание» и, наконец, «социальная справедливость», уместно заключить, что все они являются не чем иным, как необходимыми компонентами социальной ориентации рыночной экономики.

Названная ориентация, нашедшая уже во второй половине XX в. свое отражение в известных западных теориях народного капитализма, диффузии собственности и демократизации капитала, общества изобилия и государства всеобщего благоденствия, некогда решительно отвергалась в политической экономии советского периода. Рыночная система целиком и полностью отождествлялась тогда с капитализмом, а сам капитализм трактовался исключительно в качестве системы «наемного рабства», системы жесточайшей эксплуатации наемного труда. Что же касается социализма, то он рассматривался как абсолютная противоположность капитализма и, разумеется, рынка. Все это четко вписывалось в следующую идеологизированную конструкцию. С одной стороны, социализм в виде «научного социализма» и одновременно первой ступени коммунистического общества мог возникнуть и развиваться только там, где был полностью ликвидирован капитализм, а, с другой стороны, капитализму была изначально и внутренне чужда какая-либо социализация, ему было навсегда отказано в возможности социальной ориентации экономики.

Отсюда, прежде чем обратиться к выяснению теории благосостояния. Питу не будет лишним совершить краткий экскурс в общую проблему достижения социальной справедливости на базе рыночных отношений, ибо ее реальное воплощение в жизнь отличается и сегодня неснижающейся актуальностью. Например, не секрет, что в нашей отечественной экономике, переходящей к рынку достаточно трудно и даже болезненно, все еще практически далек от завершения спор о несоциальной ориентации, о высокой социальной цене проводимых рыночных преобразований и, следовательно, об их социальной справедливости. В горниле названного противостояния есть желающие вернуться (не полностью) к прошлому, к огосударствленной экономике, поскольку именно в ней они продолжают видеть абсолютное торжество социальной справедливости. Есть и их прямые антиподы, призывающие неуклонно следовать курсом рыночных реформ, не учитывая число социальных жертв. При этом широким слоям населения нередко внушается мысль, что любая серьезная трансформация экономики всегда и объективно требует новых издержек, или, иными словами, – прежде думай о величии построения рыночной системы, а потом о себе.

Между тем экономическая жизнь общества находится в сложной взаимосвязи и взаимодействии с его социальными, политическими, культурными и, наконец, нравственными институтами. Отсюда и сама экономическая теория – это не только наука об эффективном приумножении богатства народов, об экономических отношениях между людьми и не только составная часть науки об обществе, но и неотъемлемая часть науки о человеке. Не случайно в фундаментальном труде Маршалла «Принципы экономики» (1890 г.) говорится, что экономическая наука «представляет собой, с одной стороны, исследование богатства, а с другой – образует часть исследования человека».

Ведь хозяйственной деятельностью (хорошо ли, плохо ли) занимаются люди, они вступают друг с другом в те или иные экономические отношения, и, может быть, именно этот субъективный (человеческий) фактор должен находиться в первооснове не только рациональной организации экономики и ее процветания, но и организации социально-справедливых систем.

Разумеется, рынок (как и любую другую систему) нельзя идеализировать. Современное человечество (как и отдельно взятый человек) все еще далеко от совершенства, и, следовательно, ему и в двадцать первом столетии не по силам создать совершенную во всех отношениях социально справедливую систему хозяйствования.

Однако данная посылка отнюдь не снимает проблему соотношения экономики и морали, богатства и человеческой нравственности. Некогда известный французский политический деятель Ш. Талейран (а это было еще в начале XIX в.) говорил: «Для того, чтобы иметь много денег, не надо иметь много ума, а достаточно не иметь совести». Подобный циничный подход к приобретению богатства процветал на практике много веков, не сдан в архив и сегодня и, к глубокому сожалению, переживает причудливый ренессанс в нынешней российской экономике.

В трудах экономистов прошлого нередко обнаруживается их намерение осуществлять двойственный подход к анализу общества и государства: с одной стороны, чисто экономический, а с другой – этический (понимая под этикой систему норм нравственности поведения людей). По сути речь здесь идет о попытках (порой наивных, но иногда и вполне верных) решить, выражаясь современным языком, проблему нравственной организации человеческих (и, в частности, экономических) отношений.