Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

XVI в. городовых приказчиков, вербовавшихся из состава провинциальных дворян) [772]. Городовые приказчики, пришедшие на смену многочисленных агентов дворцово-вотчинной системы в городах (городничих, даньщиков, ключников и др.) [773], осуществляли административно-финансовую власть на местах и прежде всего в городах, как административных центрах уездов. Им было подведомственно «городовое дело» во всех его видах. Городовые приказчики раскладывали эту повинность по сохам [774]. Они следили за выполнением «ямчужного дела» (варка пороха) [775]наблюдали за сбором посошных людей [776]. В их ведении находилась организация материального обеспечения обороны городов [777]. Городовые приказчики руководили строительством городских укреплений [778], отводили места под осадные дворы в городах тем или иным лицам [779], возглавляли постройки великокняжеских дворов, наблюдали за сбором в казну посошного хлеба и т. д. [780]

Круг функций городовых приказчиков не ограничивался рамками города, а распространялся и на земли, тянувшие к нему, т. е. на уезд. Городовые приказчики участвовали в размежевании земель феодалов, ведали оброчными угодьями, участвовали в составлении писцовых книг и в местном судопроизводстве (при решении спорных земельных дел) [781].

Особенно существенным было средоточие в руках городовых приказчиков финансовых функций; сбор оброчных денег с монастырей, ямских денег, примета и др. [782]Эти поборы наряду с торгово-проездными пошлинами являлись основным источником доходов великокняжеской казны. В грамотах иногда городовые приказчики рассматривались как один из разрядов «данщиков» [783].

Городовые приказчики наблюдали за функционированием великокняжеских торжков [784]. Если полномочия городовых приказчиков распространялись на город, черные земли, а частично на поместно-вотчинные и монастырские, то аналогичную роль в дворцовых селах играли посельские или дворцовые приказчики. В целом же расширение функций городовых приказчиков, как и начало губной реформы, свидетельствовало об укреплении политической роли дворянства на местах, о постепенном складывании элементов сословного представительства в местном управлении. Однако до полного торжества дворянской системы управления было еще далеко. Являясь централизованной монархией, Русское государство сохраняло еще значительные остатки государственного аппарата периода феодальной раздробленности [785].

* * *

Образование централизованного государства привело к серьезным сдвигам в составе и организации вооруженных сил на Руси. Однако создание централизованного государства на Руси происходило, как известно, в условиях еще не ликвидированного феодализма. Поэтому и вооруженные силы долгое время сохраняли еще черты войска периода феодальной раздробленности. В этом отношении особенно показательно наличие собственных войск не только у удельных княжат, но и у княжат «служебных». Характеризуя русские земли и княжества до XVII в., «сохранявшие живые следы прежней автономии», В. И. Ленин писал, что они имели «иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками)». В процессе объединения земель Москвою многие княжества и бояре вошли со своими вотчинами и «дворами» (вассалами, свободными и несвободными слугами) в состав Русского централизованного государства и сохранили некоторые феодальные права и привилегии. С этими правами русскому правительству приходилось вести напряженную борьбу. Одним из таких прав было так называемое «право отъезда» к другому сюзерену. В условиях образования единого Русского государства осуществление «права отъезда» превращалось в прямую государственную измену (поскольку «отъезды» могли быть теперь совершены только в пределы Великого княжества Литовского) [786].

Средством борьбы с этими отъездами было взятие клятвенных (и поручных) записей на верность службы московскому великому князю [787]. Вторым важным правом привилегий княжеско-боярской аристократии было местничество, мешавшее привлечению на высшие командные должности талантливых военачальников незнатного происхождения. Вред местничества уже осознавался современниками. Так, говоря о неудаче похода на Казань 1530 г., один летописец прямо писал, что русские войска «не взяли города, потому что воеводы Глинский з Белским меж себя спор учинили о местах, которому ехати в город наперед» [788]. К середине XVI в. на практике местничество подвергалось серьезным ограничениям: правительство стремилось учесть при назначении воеводами не только «породу», но и «службу», т. е. опыт службы в вооруженных силах. Отдельными указами правительство вовсе отменяло местнические счеты в армии на время того или иного похода.