Regeneration (СИ)

- Обожди, Кузьмич! - грубо оборвал его Орлов, - видишь у меня начальство?

Кузьмич чуть покраснел от обиды, подался назад и затих.

- Что, дорогой, проверять меня приехал? - обернулся ко мне Орлов.

- Да, нет. Участок нужно подобрать под пару домиков, - отвечал я.

- А-а! Ну-ну... Так тебе Лебедев?

- Да. Зашел на стройку, да нет его там. Говорят в конторе...

- Нет, не в конторе, - не дал он мне договорить, - э-э... - Орлов повернулся к мужичку, - как тебя? Фу, черт! Кузьмич... Кирилл Кузьмич, найди поди Лебедева. Он на кормокухне... Пусть идет сюда, скажи, из района Геннадий... - он покрутил в воздухе пальцем.

- Евгений Семенович, - подсказал я.

- Да... - согласился Орлов и повернулся к Кузьмичу, - иди скорей!

Мужичок нехотя поднялся со стула. Тело его развернулось к двери, а глаза попрежнему смотрели на Орлова.

- Николай Лукич, так он же должен подойти, чего зря сапоги-то рвать...

Орлов сначала опустил голову к столу и затем уже исподлобья взглянул на меня, ища сочувствия:

- Во, кадры, мать-перемать, - и вздохнул, - ему говоришь: "иди", а он начинает, извини меня...

Орлов одними губами выругался и ещё раз вздохнул.

- Пошел, пошел... - попятился к двери Кузьмич.

- ...да попроси, пусть не тянет резину... - уже в захлопнувшуюся дверь добавил Орлов, - у нас, ведь как? все начальники: работать некому, а руководить - только подворачивай...

Я не понял поначалу к кому относились последние слова, но каким-то чутьем угадал, что виной тому Лебедев; "попроси... пусть не тянет..." интересное приказание.

- Ну, так что, Геннадий Семеныч, дела, говоришь, идут?

- С божьей помощью.

- Это хорошо... А мы вот тут всё воюем...

- Региональные войны?

- Что? - не понял Орлов.

- Говорю, "интриги..." - улыбнулся я.

- Да, брат, воюем... - не среагировал Орлов. - Подопечный твой попался... не того...

- Как это?

- Гонористый шибко, директора своего - ни в грош...

- Не может быть, Николай Лукич!

- Вот... не может быть... А я тебе говорю, гов...тый человек! мне-то лучше знать.

- Это понятно, - мягко согласился я, - вышел из повиновения.

- Вышел, не вышел, а толку с него не будет: много берет на себя, а таких у нас... сам знаешь... нужно уметь ладить с людьми, мы все делаем одно государственное дело. Что я - преступник какой?

- Ну, зачем же! - вставил я с видом полного доверия.

Орлов сделал выразительный жест головой:

- Какого же черта, тогда, он со мной цапается? Я, конечно, не инженер, но, слава богу... пришлось и строить и пахать... всего видели...

- Так я не понял, Николай Лукич, - стараясь успокоить как-то разволновавшегося директора, - что он? делает что-нибудь не так?

Орлов на мгновение замолк. Стало тихо и только нервное постукивание мизинца по столу выдавало нарастающее напряжение.

- Он мне завалит дело... Как комбинат, - Орлов сделал движение подбородком в сторону соседнего поселка, - начал строить жильё народ как сбесился: наровит сбежать из совхоза. За пять лет, считай, с полсотни ушло. Дом, огород, скотина своя - чегож ещё? Нет, дай им чего-то такого, - он опять покрутил над головой пальцем: - а чего? и сами не знают. Встретил тут одного: "ну, что, говорю, на машину заработал?" "Не, - смеется, - где там?" "Тогда, квартиру с ванной получил?" Опять: "не-е". "так что же ты там потерял, что ищешь?" Пожимает плечами, улыбается. По мне - родился на земле, землею и живи! Не хрена по б...ям шляться! Он у меня, между прочим, хорошим трактористом был, а там что? "В механическом цехе!" О, брат, в цехе! - он опять выругался, - всё не о том, не о том думаем! всё ищем чего-то такого... чего нет у соседа. Сосед в г...вне, а он, видишь ли, в цехе! Культура! Я ему зарплату - в полтора раза... свежий воздух, река под окном... Нет, подай ему цех, комбинат, лабалаторию... В поле асфальт не сделаешь, это верно, на шпильках не покрасуешься... Но в этом ли счастье? Трудиться надо! Работать! А всё остальное - так, пузыри...

Он замолчал, откинулся на спинку стула и сидел, уставившись на пустой стол.

Кабинет директора словно соответствовал только что выраженной позиции. Маленькая низкая комната, оклеенная обоями; отопительный стояк в металлическом кожухе, прижавшийся в углу; за стояком с десяток поленьев и, как ни странно, не березовых; стены абсолютно свободны от какого бы то ни было украшения и только на торце старого шкафа подвешен большой госстраховский календарь. К стенам плотным строем прижались стулья не менее трех сортов, засаленные от долгого употребления. Но директорский стол был новым, большим, с полированной крышкой и металлическими ножками. Маленькие, замороженные окна почти не пропускали зимнего света и потому в центре потолка торчала никогда не выключавшаяся лампочка ватт на двести.

- Так что Лебедев? - переспросил я.