Регресс

Когда я проснулся, за окном было уже совсем темно. Поезд продолжал свой путь. Теперь он двигался во мраке наступившей ночи. Моя спина затекла. Не привыкнув к столь длительным переездам, моё тело болело. Я попытался размяться, поерзал на кресле, но желанного облегчения не получил. Сгибаясь от ноющей боли, потирая руками поясницу, я заковылял туда, откуда в вагон проникали запахи свежеприготовленной еды.

Ведомый дразнящими ароматами пищи, я пробирался сквозь притихшие при наступлении ночи вагоны. Я остановился только тогда, когда набрел на обычную мидлтауновскую забегаловку, только теперь уже на колесах. За стойкой у стены человек в помятом белом фартуке кидал в печь за полуфабрикатом полуфабрикат. Несколько хлипких столиков, поставленных у другой стены, были свободны. В дальнем углу зала, я заметил развалившегося за столом человека. Заняв единственное в этом зале мягкое кресло, он выглядел подвыпившим. Поддавшись разыгравшемуся от вкусных запахов аппетиту, не видя здесь ничего другого, уныло я принялся накладывать на тарелку распаренные, раздувшиеся от нагрева в печи куски. Теперь уже эта еда не казалась мне столь привлекательной, как утром. Это тогда, в первый раз запах её мог обмануть меня, теперь же, мой включившийся разум твердил мне, что эта еда вредна. Я понимал, что содержимое моей тарелки сплошь состоит из подрывающих здоровье синтетических компонентов, но как только первый кусочек этой пищи оказался у меня во рту, я снова забыл обо всём. Не в силах сопротивляться власти химических добавок и усилителей вкуса, я, как и утром, принялся набивать свой живот. Не будь я ученым, я бы никогда не догадался о том, что происходит в Мидлтауне. Однако теперь, поглощая то, что ели Мидлтаунцы каждый день я был практически уверен в том, что знаю причину той суеты, которая царила повсюду вокруг. Свободный крелатин – неизбежный продукт всех химических добавок, приводящий у животных к накапливанию мышечножировой массы, у людей вызывал хронический переизбыток энергии. Я был готов поспорить, что все Мидлтаунцы мало спали, испытывали постоянные приступы беспокойства и… вряд ли доживали до пятидесяти лет. Всегда молодые, всегда энергичные, они покидали жизнь в рассвете лет. Никто из них, видимо, даже не догадывался, каким образом меняла работу их организмов потребляемая ими еда. Они, наверняка, считали, что всё происходящее с ними вполне нормально. Кто, как и когда подменил им этими биосинтетическими суррогатами нормальную еду? Гнался ли тот человек за дешевизной, не зная о последствиях такого шага, или сознательно истреблял среднеуровневых людей? Ведь, если подумать, значимость Мидлтаунцев в социуме не так уж велика. Они ничего не производят, как нижние даунтаунцы, ничего не изобретают, подобно жителям поднебесного Аптауна. Занимаясь рутинным бумажным трудом, мидлтаунцы относились к тому уровню города, в котором просто перераспределялся денежно вещевой поток. Та работа, с которой вполне могли справиться цифровые программы, породила целый общественный слой. Так ли нужны были все эти люди?… Пребывая в вечной суете, создавая вокруг себя видимость собственной значимости, они не понимали, что никто даже не заметит их уход. Мидлтаун вполне можно было бы упразднить, но для чего-то он оставался по-прежнему существовать… Не для того ли, чтобы аптаунцы спускались сюда?

Покончив со своим поздним ужином, радуясь тому, завтракать я буду уже «здоровой» пищей наверху, я принялся разглядывать того единственного посетителя, который развалился в кресле за столиком в углу. Его лицо показалось мне поразительно знакомым. Где и когда я мог видеть его? Одежда этого человека, правда, изрядно потрепанная и помятая, своим стилем и покроем выдавала в нём представителя или бывшего представителя Аптауна. Человек всё время пил… То и дело, он отхлебывал из горлышка бутылки. Я силился вспомнить, где же мог раньше повстречать его… Наверняка, это было где-то наверху… И тут меня осенило. Это же был Тони Доно. Человек, сидящий сейчас в углу зала, был не кем иным, как известным в прошлом актером и певцом. Фильмы с его участием я смотрел ещё подростком. Я был удивлен. Неужели это и правда был он? Тот самый Тони?… Кумир миллионов, правда, сильно постаревший, но тем не мене не утративший знакомые черты, сидел в углу зала за столом. Он же идол, звезда! Живой, настоящий Тони Дано был сейчас передо мной! Но что делал Тони тут, в среднеуровневом поезде на полпути по дороге в Квебек?

Не знаю, как бы повел я себя при встрече со знаменитостью в Аптауне, но здесь, в свободном от всяких предрассудков месте, я, не задумываясь, направился к соседнему столику.

– Вы Тони Дано? – потряс я готового в любой момент уснуть незнакомца. Тот поднял голову, недоверчиво покосился на меня и спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Ну фильмы… Фильмы с вашим участием… Я даже посетил когда-то ваш концерт…

Глаза незнакомства засветились.

– Садись, садись…, – захлопал он рукой по свободному стулу.

Я присел.

– Ты и правда помнишь меня? – спросил Тони, наполняя для меня стакан.