Rehab (СИ)

Пока ждал автобуса успел сделать несколько заметок о своих впечатлениях. Хорошо, что в здании автовокзала было прохладно. Мне даже повезло найти свободное место в зале ожидания. Я сидел сгорбившись, пытаясь приладить ручку к блокноту. Руки дрожали и буквы получались кривыми, словно у первоклассника. Я перевернул страницу и тут же на белый лист прилетело что-то маленькое и зеленое, по виду больше всего напоминавшее козявку. Я весь скривился и выругался, не стесняясь в выражениях, потом вырвал лист с козявкой и бросил в урну, стоявшую рядом. И тут же услышал хихиканье. Напротив меня сидела девочка лет шести. Она уже достала из носа новый снаряд и теперь готовила его к очередному броску. Я тоже улыбнулся. Детские шалости можно простить. Но все же предупредил, чтобы она так больше не делала, погрозив пальцем. Такой понятный каждому русскому ребенку жест, девочка истолковала по-своему. И закончив катать между пальцев очередную козюлю прицелилась. Я еще раз пригрозил ей пальцем, но и в этот раз угроза не сработала. Она метнула свой маленький липкий снаряд в мою сторону и снова расхохоталась. Только теперь, сидевшая рядом с ней женщина, видимо ее мать, обратила внимание на проделки дочери и начала ругать ее. Девочка тут же перестала смеяться. Глаза ее превратились в два озера, из которых тонкими струйками стекали слезы. Мне стало жалко эту маленькую проказницу. Я подошел к матери и сказал по-английски, что ничего страшного не произошло, что девочка все-равно промахнулась, и что если она хочет добиться успеха, ей придется еще очень долго тренироваться. Но задатки у нее хорошие. Кажется, мать поняла эту шутку и перестала ругаться. Девочка подняла голову, посмотрела на меня и тогда я совершил свою ужасную месть, показал ей свой распухший от жажды язык.

К моменту отправления автобуса банковскую карту так и не разблокировали. А это означало, что я могу остаться ночевать на улице в Паттайе. Но меня это не сильно волновало. Все, что происходило со мной воспринималось, как приключение. Я уже представлял себя лежащим на тротуаре и укрывающимся газеткой. Представлял, как прохожие кидают рядом со мной монетки, а я гордо отбрасываю их обратно. Ведь я же не бомж, просто банк заблокировал мою карту. И они все понимают, и убирают монетки обратно в свои кошельки.

Когда мое воображение начало рисовать эту картинку, я уже несколько часов не пил, во рту было так сухо, что язык мой распух до размеров говяжьего. Но нужно было еще потерпеть. Терпеть я умел. Любой наркоман переживший ломку умеет терпеть. Я решил терпеть до приезда в Паттайю. В основном мы ехали по дорогам тханг дуан, так местные называют громоздкие бетонные автомагистрали, возвышающиеся над городской застройкой. Поездка получилась захватывающей. Я словно парил над городом. Это как лететь на вертолете. Только меньше трясет и не так шумно. Будь я обычным туристом, два часа пролетели бы как один миг. Но я то и дело погружался в мысли о своей никчемной жизни. Как много от меня ждали мои родные. И о том, как мало из этого я смог сделать. Я хотел непременно найти ответ на главный воспрос. Жизнь удовольствие? Жизнь страдание? Или что-то среднее? И где та грань, за которую нельзя переступать, дабы не искалечить свою судьбу и судьбы родных? Где мера, которую нужно соблюдать, когда живешь в удовольствие, потакаешь своим страстям, но превысив которую я окончательно и бесповоротно превратил жизнь в унылый ад? И если страсти (удовольствия) от лукавого, а страдание от Бога, значит все мы — грешники: распутники, наркоманы, алкоголики, воры или убийцы идем правильным путем если в конце приходим к Богу через страдание и раскаяние. Но одна вещь в этом порядке мне кажется несправедливой. А именно — страдание близких из-за наших ошибок. Порой они страдают гораздо больше самих наркоманов.

Эти тяжелые мысли растягивали время в пути. Но погружение в пучину отчаяния и стыда периодически сменялось надеждой. Так уж я устроен. Стараюсь смотреть на жизнь с оптимизмом. Я рассчитывал вернуться в Россию другим человеком. Хорошим человеком. Таким, на которого не будут с отвращением тыкать пальцем соседи. Таким, которому можно поручить что-то стоящее. Например, заботу о детях. А пока же я не мог позаботиться даже о себе.

Глава IV. Гангстерский рай

Глава IV. Гангстерский рай.