Rehab (СИ)

— Ну пойдем посмотрим, как вы сидите в седле, сэр — и мы вышли на улицу. Прокатчик отстегнул мой мотороллер от цепи и провел краткий инструктаж по вождению и технике безопасности. Я сел на мотороллер и попробовал тронуться. Получилось немного резко, но я сразу нажал на тормоз и со второго раза получилось более плавно. Я проехал небольшой круг, что было чудом учитывая степень опьянения, и решил, что вполне смогу управлять этой штукой в любом состоянии. Люди мимо которых я проезжал во время тестдрайва вряд ли бы со мной согласились. Но я исполнил мечту и стал обладателем мотороллера на время. Паспорт пришлось оставить у Алика. Но он мне не особо был нужен.

До отеля пришлось ехать с черепашьей скоростью и максимально аккуратно, но в конце концов мне это удалось. Мне было уже не до пляжа и я завалился спать. Проснулся вечером. Тело говорило, хватит спать, пора бухать. Мне пришлось соскрести себя с кровати и совершить очередное паломничество в продуктовый. По пути я так же завел знакомство с двумя лоточниками, которые жарили куриный шашлык. Я немного поговорил с ними о том о сем и в завершении доверился им взяв несколько шашлычков на пробу. В номере я быстренько расправился с едой и принялся за очередную бутылку. По телику опять не было ни одного русского канала. Я остановил свой выбор на каком-то американском, по которому шел сериал «Друзья». Под конец серии я был настолько пьян, что уже во все горло смеялся над туповатым американским юмором. После «Друзей» начался «Американский папаша» и я незаметно для себя погрузился в беспокойный алкогольный сон.

Добрался до пляжа я лишь на следующий день. Он был в трёхстах метрах от отеля. Большую часть пути я проделал на мотороллере, но потом дорога повернула вдоль побережья. Я съехал на обочину, пристегнул свой двухколесный транспорт к отбойнику и спустился по крутому склону на песчаный пляж. Я сразу почувствовал умиротворение. Неспешный прибой ласково облизывал берег своими бирюзовыми волнами. Я вдохнул полной грудью воздух пропахший рыбой и водорослями. Это был замечательный воздух. Теплый, густой, я буквально чувствовал его своей кожей. На какой-то момент я стал полноправным хозяином этого пляжа. Летом в Патайе мало туристов. Здесь гораздо свободнее. Чище вода и воздух. Много свободных шезлонгов. Чуть погодя я услышал неторопливую речь местных. Это были смотрители пляжа. Я заплатил за лежак у пальмы, достал провиант в виде четырех бутылок пива и шкалика хонг-тонга и лег загорать. Хотелось погреться немного перед заплывом через залив. Я выдумал себе этот заплыв еще в России, когда слушал истории знакомых побывавших в Таиланде. Тогда залив для меня представлялся чем-то маленьким, шириной не больше речки. Выпив бутылку пива, я решил искупаться. Вода была теплая, как плацента в утробе матери. Сил моих едва хватило на то чтобы проплыть несколько метров, заплыв через залив не удался. Выбирался на сушу я как тюлень больной дистрофией. За время употребления мышцы мои атрофировались. Любая физическая нагрузка сопровождалась сильнейшей отдышкой. В общем, я был не в лучшей форме. На шезлонге мне было гораздо удобнее, чем на воде. Я просто лежал и пил пока не нагрянули воспоминания. Вспомнился друг, который недавно умер от наркотиков. Меня ждал такой же исход, если бы я не решил лечиться. На этот счет никаких иллюзий у меня не было. Но как же это печально, когда дети умирают раньше родителей. А с наркоманами так все время. Помню его родителей, стоявших у гроба и оплакивающих ушедшего сына. Мы, его лучшие друзья, когда то готовые на все ради друг друга, теперь не могли даже подойти и как следует проститься. Было стыдно смотреть в глаза его родным. Они подозревали, что с нами тоже не все в порядке. Они были правы. Мы были больны. Больны смертельно. Так же как их сын, который ушел в иной мир не отпетый. Наркоманов не отпивают, их приравнивают к самоубийцам. С этим парнем много чего ушло в небытие. Он был, можно сказать, центром компании. Долгое время вдохновлял нас на бесконечные приключения. Мы знали друг друга со студенческой скамьи, но конечно тогда мы еще не были тяжелыми наркоманами. Зато оба подавали надежды, блистая на семинарах и коллоквиумах, пропагандируя растаманский образ жизни и музыку Боба Марли. Любимым философским течением для нас тогда был гедонизм. Мы не боялись совершать ошибки, а потому, делали это постоянно.