Rehab (СИ)

После бани нам дали немного передохнуть, потом пришла Таша и пригласила нас с Лу на медитацию. К нам относились с особенным уважением только потому, что мы были иностранцами. Это чувствовалось во всем. На двадцать местных выздоравливающих было всего два монаха наставника. А Таша была наставником только для меня и Лу. Медитация проходила в отдельной комнате на втором этаже барака. В углу валялись коврики для медитаций. На полу был толстый слой пыли. Я посетовал вслух, что надо бы прибраться здесь. И Таша согласилась. Но с места не сдвинулась. Она просто сидела в позе лотоса в углу и выжидательно смотрела на нас. Мы сходили за вениками и тряпками и пол часа гоняли швабры по полу, пока не стало более ли менее чисто. После этого мы взяли коврики и расселись напротив статуэтки Будды.

Таша зажгла благовония и рассказала о принципах медитации. Вдох, выдох, очищение головы. Сосредоточиться на дыхании и сидеть отключившись от внешних раздражителей и потока мыслей, пока аромапалочка не дотлеет до конца. Этот процесс занимал от пяти до десяти минут. Медитировать мне понравилось. Голова прояснилась. Правда затекли ноги и я с трудом смог подняться после сеанса медитации. Мне показалось, что я уже почти выздоровел. Но в этом заблуждении я пробыл не долго.

Во время обеда я сделал глупость. Нужно было поесть перед рвотными процедурами, чтобы было чем блевать. Я свалял дурака заказав том-ям-тхале (кисло-острый суп с морепродуктами). Суп был на столько острый, что я едва осилил половину тарелки. Лу наблюдал, как я обливаясь потом ел этот горячий и экстремально-острый суп, но отмалчивался. Только когда я отложил ложку он вдруг сказал, что я сумасшедший.

В 14:30 мы все собрались на небольшой крытой площадке. По периметру которой шла водосточная канава, куда был направлен шланг с водой. Эта канава служила сливом для рвотных масс реабилитантов проходящих процедуру вомэтинг. Мы выстроились в шеренгу напротив канавы. Рядом с каждым стояло ведро с водой и черпаком. Как мне объяснили, после принятия настойки нужно выпить много воды и по максимуму прочистить желудок. Если настойка останется внутри, может стать очень плохо. Не смертельно, конечно, но очень плохо. Калитка открылась и на территорию детокса вошел незнакомы монах. В руках у него была бутыль с густой коричневой жижей, которую он все время потрясывал. Он словно боялся, что эта жижа застынет и тогда мы не сможем ее выпить. Настойку придумали первые монахи, основавшие монастырь. Она была отличным абсорбентом и состояла из сочетания различных растений и цветков, собираемых в этой местности. Рядом шел другой монах, с подносом в руках, на котором стояли стеклянные стопки. Эту мутную жижу монахи разливали и выдавали пациентам, которые поклоном со сложенными на груди ладонями благодарили за подношение. Когда очередь дошла до меня я выпил свою порцию залпом, словно это была водка. На вкус как будто кто-то помочился в пепельницу. Заиграли барабаны. Пациенты свободные от рвотных процедур стали напевать в унисон какой-то местный мотивчик, следуя ритму барабанной дроби. Они кружились по площадке, пританцовывая. Смотрели на нас блюющих и улыбались нам. Некоторые ходили и гладили нас по спинам, чтобы лучше выходила рвота. Мне стало смешно от этого карнавала ташнотиков. Но по бокам от меня людям было уже не до смеха. Некоторых приступ рвоты складывал пополам. Таша указала мне на черпак с водой.

— Хватит филонить, тебе нужно как следует прочистить желудок, иначе будет плохо!

Мне уже было плохо, но я взял черпак и в несколько больших глотков опрокинул содержимое с мутноватой водой в желудок. Потом зачерпнул второй и выпил его уже медленно. На середине третьего меня начало рвать. Сначала все внутри сжалось, до степени сингулярности, а потом последовал большой взрыв с фонтаном блевотины. Мне показалось, что я вулкан изрыгающий пламя из своего чрева. Вот тогда то я и понял, что зря ел том-ям за обедом и почему Лу называл меня сумасшедшим. Горло и нос горели напалмом. Я содрогался несколько минут периодически прерываясь для того чтобы выразить свое недовольство на великом и русском. Но получалось лишь жалобно скулить и постанывать. Когда фонтан мой иссяк я обессиленный уселся на пол держась за живот. Блевать после острой тайской пищи — настоящее сумасшествие. Я вымученно улыбнулся Таше. Она подала мне черпак с чистой водой и ободряюще улыбнулась. Нетвердой походкой я добрался до нашей палаты, и спикировал на кровать, как подбитый Мессер в фильмах про войну. Таша все это время была рядом. Она поддерживала меня, как могла.

— Тебе нужно смывать токсины, которые сейчас выходят с потом. Тебе может стать еще хуже, и потеть ты будешь еще сильнее. Но это нормально. Это и есть детоксикация. Я приду проведать тебя позже — сказала Таша и удалилась по своим наставническим делам.