Рейд

То, что помогало ему не всплыть, теперь не даёт ему выбраться из воды. А амёб в сапоге всё больше, а сил всё меньше. Он кидает пистолет в лодку, за ним туда же летит и патронташ. Он собирается с силами, теперь полегче, и наконец, с трудом залазает внутрь «дюраля». Валится прямо на убитого Васю Кузьмина. Ну, прости брат, так сошлось. Саблин думает только об одном: «Перетащить в эту лодку Юрку, да дать „газа“ отсюда, и побыстрее». Пока снайпер Фёдор Верёвка не надумал взглянуть на него через оптику.

Аким помнит, что куски от его мотора лежат на дне болота, поэтому он собирался уходить на лодке Васи Кузьмина, и он, лёжа на дне Васиной лодки, лицом напротив сапог мёртвого однополчанина, скалясь от боли в левой руке, стал стягивать с себя КХЗ, чтобы вылить из него воду. И тут его ждал неприятный сюрприз, при его движениях лодка чуть раскачивалась на воде, и по дну лодки туда и обратно, ходила рыжая волна. Кровь Васи смешалась с забортной водой, и этой воды было не так уж и мало. Саблин, с трудом стянув с себя КХЗ, стал изучать дно лодки, и в носу нашёл две пулевых дыры. Эти дураки поливали из винтовок всё вокруг, и попали в лодку. Вода и так прибывала, а на ходу она фонтанами бить будет. В лодке Акима были материалы для починки, нужно было взять их, забрать Юру, забрать ружьё, и еще не плохо бы, снять остатки двигателя. У него был хороший двигатель. Экономичный. Но уж это как получится. А потом встать на любую кочку, заделать дыры в лодке, и бегом на восток, на полных оборотах, до антенны, а оттуда уже к себе на север, не заезжая к деду Сергею. Он мог, если нужно, сидеть на руле сутки без перерыва, и идти ночью по радару даже в полной темноте. Но сначала необходимо смыть с себя амёб и перетащить к себе в лодку Юру.

Хотел снять мокрую «кольчугу», да тут увидел, что его собственная лодка осела в воде капитально, Юрка там уже буквально плавал в воде. Конечно, амёбы в КХЗ Юре не страшны, но нужно всё равно было притащить его в менее повреждённую лодку. И Саблин не стал раздеваться и мыться, а подгрёб к своей лодке и начал перекладывать всё из неё в лодку Васи. Торопился.

И вздрогнул, невдалеке, метрах в двухстах, знакомо затарахтела «Тэшка».

Та-та-та-та-та-та-та-та…

Не прерываясь била, четырнадцать выстрелов, не меньше, на слух прикинул Саблин.

Казаки народ бережливый, они так не стреляют. Уж пластуны точно так не палят.

И тут же опять:

Та-та-та-та-та…

Ещё длинная очередь. Весь магазин до последнего высадил кто-то. Дуркует. Зачем так стрелять? Всё это ему страшно не нравилось. Он торопясь стал перебрасывать всё необходимое в лодку, где лежал мёртвый однополчанин. Торопился, в его-то лодке воды с амёбами уже почти по колено.

С трудом взялся за Юру:

— Вот ты, хряк, наел сала, — злился Саблин, а как не злиться, попробуй его, кабана, одной рукой перетащить.

Кое-как смог. Сопел, кряхтел, но смог. Глянул на свой двигатель, лодка тонула, он до генератора уже в воде был. Такой хороший двигатель, как жаль бросать, да весь разбит. Нет, с одной рукой и пытаться не стал. Завёл мотор и поехал.

Ехал не оборачиваюсь, и не из-за лодки. Чёрт с ней, с лодкой. Там, рядом с тонущей лодкой плавали его однополчане: Иван Головин и Ефим Татаринов. Пластуны своих никогда не бросали. А он не смог их взять. Оттого и тяжко у него было на душе. Думал он, что скажет казакам, обществу, что скажет семьям убитых. Скажет, что рука у него болела? Такое говорить смешно и позорно. Вот и думал, что людям сказать.

Да тут ещё в голове нескончаемыми волнами шумел «трансформатор». Гудит и гудит зараза. Накатит волна, доводя до исступления, и откатит, на пару вздохов и снова накатит. Её уже ждёшь. Готовишься. Взорвал бы его, если бы знал, где он. И рука болит. В общем, жить не хотелось, но жить было нужно.

— Ничего-ничего, нам пластунам, что не смерть — то и ладно, — шептал Саблин, выглядывая удобный кусок суши.

Так и ехал в одной «кольчуге», маску не надевал. А нога уже чешется под «кольчугой», скоро жечь начнёт. К чему одеваться, если знал, что раздеваться придётся, да мыться нужно, и побыстрее, амёбы уже разъедают кожу. Да и что надевать, левый сапог КХЗ разорван у каблука, а левый рукав рыбина весь подрала.

Сидел он на руле, искал удобную кочку и смотрел, как в нос лодки, в дыры, почти струями, втекает вода. Да, берег для остановки и ремонта был нужен позарез. Но он хотел отъехать подальше от места, где кто-то, из его ополоумевших однополчан, «поливал» из винтовки очередями. И ещё у кого-то есть, страшной силы и точности, СВС[23].

Лодка осела из-за большой загруженности и шла тяжело, на каждом вираже волна ходила от борта к борту, валяя вещи туда-сюда и перекатываясь через труп Васи Кузьмина. И Юрку тормошила, заливая ему респиратор. Всё, дальше уже опасно, нужно было искать кочку для ремонта. Любую сушу. А так хотелось отъехать подальше.