Рейд

И тут его осенило: «Ну конечно, двадцать тротиловых шашек, перетягивались толстой алюминиевой фольгой, такой десятикилограммовый брикет и упал на дно рядом с ним. Бежать? Плыть? Пустое». Аким понял одно, шансов уйти у него не было. Десять килограмм тротила под водой — верная смерть. От такого брикета раздавленные «стекляшки» и налимы всплывали аж в двадцати метрах от взрыва. Неизвестно кто-бы и что предпринял в его положении, но Аким был пластуном, а пластун это и минёр, и сапёр, и разведчик, и диверсант, и Бог его знает кто ещё, и всё в одном лице. И всю свою военную жизнь он со взрывчаткой. Ещё в станичной школе их начинали учить азам минно-взрывного дела.

И теперь он пошёл к брикету. Он был уверен, что взрыватель они поставили на автомат, и на таймере не меньше минуты, чтобы неспешно уйти подальше.

У него было время, и он бросил верёвку якоря и пошёл к туче ила, что ещё не осел в месте падения взрывчатки. Идти тяжело, приходится работать руками, почти плыть, и теперь пыльник реально мешает, на левый «глаз» маски села ещё одна пиявка, теперь он полностью закрыт, кислорода не хватает, хоть вдыхай, хоть не вдыхай, его внутри костюма уже нет. Вдыхаешь, вроде воздух, а голова всё мутнее. Слава богу, что сразу нашёл в иле взрывчатку. Наступил на неё сапогом, и хотел уже нагнуться, как кто-то ударил его в грудь, не сильно, но едва не сбил с ног, а затем он же схватил его левый рукав пыльника и начал мотать его руку из стороны в сторону, поднимая тучи из ила. Аким боялся сдвинуться с места, чтобы не потерять брикет из-под сапога. А черная тварь всё трясла его и, понимая, что у неё ничего не выходит, решила перехватить его. И схватила понадёжнее, Саблин от боли стиснул зубы, тварь схватила его за руку, чуть выше кисти.

«Настя, любимая жена моя, спасибо тебе огромное, что ты своим вечным беспокойством, своим нескончаемым нытьём и глупой бабьей тревогой, вынудила меня, сама того не понимая, надеть мою ультракарбоновую „кольчугу“. Иначе эта щука, а это была именно она, а не налим или сом, своими зубами, которых нет ни у сома, ни у налима, разорвала бы мне уже руку в клочья». Мог бы подумать Аким, но думал он о том, как передёрнуть затвор пистолета одной рукой, когда вторую твою руку жуёт, мотая тебя из стороны в сторону, полутораметровая тупая рыбина. Он продёргивает затвор об бедро, почти упирает пистолет в башку монстра и…

Пуххххх… Куча пузырей летят колыхаясь вверх.

Пуххххх… И ещё одна куча пузырей полетела.

Тиски ослабли. Рука свободна. Рыбина, дёргаясь в конвульсиях, падает в ил и там ещё продолжает извиваться, вздымая клубы грязи.

Воздуха уже нет, и времени тоже. Левая рука болит, но нужно выключить взрыватель, он садится в самую муть на дне, и ничего не видя находит белый брикет. На ощупь ищет торец. Взрыватель всегда в торце брикета. Он нащупывает его. Вырвать? Рискнуть? Но скорее всего он на положении «не извлечения». Саблин так бы сам поставил. Поэтому он одной рукой нащупывает в кромешной мути, которую всё ещё поднимает рыба, блок управления.

Он знаком с такими взрывателями не один десяток лет, пальцы знают все действия: пять, десять секунд и в черноте илистой мути тонко вспыхнул зелёный светодиод. Всё. Сделано. Надо бы вздохнуть, дух перевести. Вот только дышать ему уже нечем. Он делает и делает вздохи, а толку никакого. Придётся всплывать. Скинуть пыльник, и всплывать. Так он и делает, а пыльник всплывает вместе с ним, летит медленно вверх рядом.

В глазах уже темнеет, а горячий воздух внутри КХЗ уже бесполезен, когда он тихонько, чтобы не плескать водой, выныривает между лодок.

Яростное солнце залило лицо, как только он стянул маску. И тут же опять слышит мерное гудение далёкого трансформатора. В воде его не было. Он какое-то время прислушивается, не слышно ли моторов. Нет, только мерзкие стрекозы над болотом, да вороны где повизгивают недалеко. Всё тихо, но снайпера никто, никогда не слышит. А ждать нельзя, рука болит, вода уже залила весь сапог. Там, на глубине, кругом вонючий ил, зато нет амёб. А здесь вода вливается в сапог в виде бульона с этой мерзкой, живой грязью. Ему уже придётся раздеваться и обмывать себя, иначе ожог гарантирован. Нужно вылезать.

Забраться в лодку из воды не так-то просто, когда у тебя только одна рука, а на поясе у тебя тяжеленный патронташ, на бедре пистолет с запасной обоймой, а твой Костюм Химической Защиты на четверть заполнен водой. Раза два пытался он вытянуть себя одной рукой. Нет. Без толку. Тогда он попытался взяться двумя руками. Опять нет, левая совсем не держит, непонятно что с ней. Сорвался, плюхнулся с шумом в воду. Аж зло разобрало, врезал больной рукой в дюралевый борт лодки.