Рейд

— Давай зайдем в какой-нибудь и поговорим с владельцем, — предложила Амели. — Потом будет проще рассказывать подробности и всякие мелочи о сиротском приюте.

Изначально мы были настроены пройтись и посмотреть со стороны на приюты и тем ограничиться, но тут не мог не согласиться с дельной мыслью. Раз уж узнавать, так делать это по полной программе. Мы открыли первые попавшиеся ворота, над которыми висела вывеска «Приют послушных детей госпожи Ромилды Казони», и вошли на территорию. Конопатый мальчуган лет десяти, отделившись от разновозрастной толпы ребят, тут же к нам подбежал.

— Здравствуйте. Вам что-то подсказать?

— Где можно найти хозяйку?

— Она у себя в кабинете. Она там целыми днями торчит. Пойдемте. Я покажу.

Парнишка рвался бежать, но мы не спешили. Медленно идя, мы подробно расспрашивали о распорядке дня, питании, занятиях и прочих местных особенностях. К моменту, когда мы дошли до дверей кабинета Ромилды Казони, кажется, мы полностью изучили жизнь здешних сирот.

Попадавшиеся по дороге воспитатели, одетые в одинаковые темные платья с белыми воротничками, не проявляли к нам никакого интереса, а дети ограничивались лишь любопытными взглядами.

— Вам случайно юнга на корабль не нужен? — с надеждой в голосе спросил под конец мальчуган.

Я отрицательно покачал головой:

— А ты хотел бы жить на корабле?

— Ага. Мы тут все мечтаем о море. Я бы хотел стать пиратом с одним глазом, — шмыгнув носом, мечтательно произнес он. Видимо, какой-то одноглазый моряк произвел на него слишком большое впечатление.

Я постучал в дверь и, дождавшись «войдите», вместе с Амели вошел в кабинет хозяйки приюта. За столом сидела немолодая худая женщина с острым носом и хищными глазами, одетая в темное платье с белым воротничком. Вот примерно так себе ее и представлял. Оторвав взгляд от книги, она посмотрела на нас и приветливо улыбнулась краешками губ.

— Здравствуйте госпожа Ромилда Казони. Мы хотели бы узнать, как можно взять у вас ребенка, — с порога произнес я.

— Я к вашим услугам. Прошу вас, — указала она на два кресла перед своим столом, — все зависит от ваших желаний и возможностей. У меня недорого. Ребенок вам обойдется от ста до трех тысяч голдов. В зависимости от возраста и навыков. Вам, я так понимаю, нужна девочка?

— Девочка и мальчик, — на всякий случай уточнил я.

— Учитывая ваши ремесла, боюсь, у меня для вас будут только девочки. Мальчишки есть мальчишки. Они постоянно сбегают в порт посмотреть на корабли и там подбирают всякие ненужные навыки. Поголовно мечтают стать моряками или войнами. Из них уже ничего другого не получится. Это моя мать Фанни Казони хорошо муштровала своих мальчишек. Она так строго следила за ними, что никто без ее разрешения не мог шагу ступить даже в самом приюте. У нее были и писари, и переплетчики, и архивариусы. Но и цены на детей она конечно слишком гнула. Они у нее начинались от тысячи голдов и доходили до десяти, а то и выше.

— А почему вы говорите о ней в прошедшем времени?

— Так приют в прошлом месяце вместе с нею сгорел. Столько погибших…

— Сгорели дети?! — в ужасе воскликнула Амели.

— Не все. В пожаре погибла она сама, воспитатели и старшие дети. Малышня успела разбежаться. Поговаривают, там устроили настоящую бойню. Несколько людей ночью вломились в приют, убили всех взрослых и устроили пожар.

— Ужас какой!.. И кто это мог сделать?

— Понятия не имею. Такого в приютах еще никогда не было.

Поговорив немного и выразив соболезнования по поводу смерти матери, мы сослались на «подумать» и попрощались с госпожой Ромилдой. Можно было этим ограничиться, но мы все-таки прошли в конец улицы к злополучному сгоревшему приюту. Взору предстало местами почерневшее от копоти трехэтажное здание с пузатой башней сбоку. Забор здесь был выше, чем у остальных, больше трех метров. На всех окнах стояли решетки. Над узкими воротами значилось: «Приют идеальных детей Фанни Казони».

Калитка рядом с воротами оказалась открытой. Мы вошли на территорию теперь уже заброшенного сиротского дома и обошли здание со двора. Строений оказалось два. Они были построены под прямым углом и соединялись массивной башней в шесть этажей. Здесь, во дворе, решеток на окнах уже не было. Вход в приют размещался в башне. Внутри здания взору предстало черное пепелище. Слева и справа располагались проходы в корпуса. Впереди виднелись обгоревшие остатки некогда широкой деревянной лестницы, ведущей на верхние этажи.

— Что вы тут делаете? — неожиданно раздался голос за спиной.

Мы обернулись. У пожилого мужчины с палкой в руке в стате значилось «сторож».

— Хотели присмотреть себе ребенка, — озвучил я все ту же версию.

— А, тогда понятно. Сами видите. Здесь ничего не осталось.

— А как получилось, что все сгорело?

— Да, кто его знает. Пламя разгорелось здесь, внизу башни. Огонь пошел по лестнице вверх. Там, на верхних этажах, жили воспитатели, старшие дети и сама Фанни Казони. Дети со второго и третьего этажей прыгали через окна в палисадник. А из башни, сами же видите, падать пришлось бы на камни брусчатки. Вот никто и не прыгал. Все сгорели.