Рейд

Ладно. В конце концов у меня появляется возможность разбить лед. Идти от маяка к маяку – это означает довольно долгое отсутствие контакта с противником. Если они здесь и есть, то проскользнут незамеченными. Поскольку сейчас ничего не происходит, эскадра будет следовать по тщательно запрограммированным маршрутам вплоть до первого контакта.

До меня начинает доходить, что значит автономный полет. Мы будем вне связи, пока не найдем один из редких маяков с инстелом. Ни создающего комфорт корабля-носителя под ногами. Ни симпатичных дам с соседнего клаймера, чтобы переброситься словечком, когда Тродаалу не нужна рация для каких-нибудь более профессиональных задач. Одни! И без малейшего понятия, как далеко до своих. С эмоциональной точки зрения это будет тяжелым испытанием. Этих людей я бы не выбрал себе в соседи по камере.

* * *

Около трех сотен маяков наблюдения и поддержки рассеяно в зоне действия Первого клаймерного флота. В патруле от маяка к маяку клаймер идет полуслучайным курсом, каждые двенадцать часов выходя на рандеву. Наш патруль будет вначале наблюдательным, то есть нам полагается наблюдать, а не стрелять.

Командир перебирает бумаги приказа.

– Я сообщу вам, что мы ищем, когда пойму смысл этой белиберды.

– Что такое цикл наблюдения? – спрашиваю я старпома.

Старик говорит, что мы должны запрограммировать несколько таких циклов.

– Просто движемся в норме и смотрим, кто что делал на прошлой неделе.

– Не уловил.

– О'кей. Если мы не должны искать что-то конкретное, то наблюдаем через равные интервалы. Допустим, через четыре часа. Если что-то ищем, выходим из гипера в точно указанное время в точно указанных местах. Обычно это проверка уничтожения кораблей. И их, и наших.

– Ясно.

Маяки – это переоборудованные корпуса кораблей. Они образуют обширную нерегулярную трехмерную решетку. Клаймер оставляет на маяке записи со своего магнитофона, а маяк, в свою очередь, передает на клаймер все важные сведения от предыдущих посетителей. Маршруты патрульной эскадрильи составляются так, чтобы новости не залеживались дольше двадцати четырех часов, но на деле все происходит не так гладко.

На каждом двадцатом маяке установлен инстел, и он непрерывно держит связь с другими маяками и с командованием клаймерного флота. Предполагается, что корабль может получить срочный приказ за день, а информацию из другой эскадрильи – за два. В масштабах этой войны скорость хорошая.

Иногда это срабатывает – когда не слишком сильно вмешивается человеческий фактор.

Корабли конкурентов время от времени натыкаются на маяки и устраивают засады. На маяках есть люди, но их немного, и они плохо вооружены. Клаймеры подходят к маякам с оглядкой.

Фортуна нам слегка улыбнулась. Конкуренты не смогли взломать наши компьютерные коды. Если они это сделают – Танниан со своим клаймерным флотом сядет в лужу. Стоит захватить один маяк и выкачать информацию, и нас просто нет.

Та фирма не тратит времени на поиск маяков. Найти хотя бы один – уже грандиозная удача. Вселенная велика.

* * *

Мы в рабочем режиме. После первого маяка.

Рабочий режим. Рабочий режим. Я повторяю это как заклинание для изгнания страха. Результат противоположен ожидаемому.

Паутина между маяками. Паучьи игры. Размах Вселенной ни описать, ни переоценить. Когда нет контактов, охота клаймера становится похожа на ловлю блох паутиной с размером ячеи, как у глубоководного невода. Щелей слишком много, и слишком они велики. Хотя командование старается эти дыры постоянно перемещать, корабли все равно проскальзывают незамеченными. Клаймеры часто пропадают бесследно.

После маяка командир повторяет все испытания, которые мы проводили в точке заправки. Патруль начинается всерьез.

Я видел, как гибнет клаймер. Дважды. Наши первые два наблюдения взяли это событие в вилку – перед и после. Мы вышли из гипера, позволили его свету захватить нас, выпрыгнули, затем дали волне снова нас поймать. Как путешествие во времени.

Всякий раз это сопровождалось небольшой, но долгой и яркой вспышкой, будто бы зажглась маленькая сверхновая. Линии спектра показывали мощную аннигиляцию АВ – водород. В операционном отсеке долго стояла тишина. Наконец Ларами спросил:

– Кто это был, командир?

– Мне не сообщили. Они никогда не говорят…

Он остановился. По роли он не может раскисать перед своими людьми.

– Сорок восемь душ, – размышляет Рыболов. – Интересно, сколько спаслось?

– Скорее всего нисколько, – говорю я.

– Скорее всего. Печально. Ныне мало верующих, лейтенант. Для духовного возрождения людям требуется встретить Его – и Смерть – лицом к лицу, как было со мной.

– Наш век – не век веры.

В течение четырех часов свободные от вахты люди помогали потрошить данные в поисках малейшего намека, что гибель клаймера – дело той фирмы. Ничего не нашли. Похоже на утечку АВ.

Командование клаймерного флота добавит наши данные к прочим сведениям и скормит большому компьютеру.

– Теперь это уже не важно, – говорит Яневич. – Он взорвался три месяца назад. Судя по нашему заданию – взглянуть до и после, – они перепроверяли что-то уже известное. Хорошо, что нам не нужно смотреть ближе.