Рейд «Черного Жука» (сборник)

Если друг пришел домой,
Шахер-махер ставь на стол,
Если выпил и загрустил —
Ты не мужчина, не грузин…

После этого меня, можно сказать, зауважали, и впервые Малхаз назвал меня «братом».

Конец веселью пришел совершенно неожиданно. С рассветом на окраине деревни, совсем недалеко от дома, где мы находились, вдруг прогремел сильный взрыв, и сразу началась стрельба. Мужчины повскакивали со своих мест, бросились к оружию. Мне тоже сунули автомат, но я его тут же выронил, потому что у самого окна что-то разорвалось и ослепило меня. При падении зацепил торшер и грохнулся вместе с ним на пол. Затем последовал еще разрыв, и я потерял сознание. Очнулся от толчка в живот. Меня пинали ногой.

– Э, Саши, а вот этот вроде живой, смотри, дышит, – раздался надо мной голос.

Двое мужчин подняли меня с пола.

– Вставай, друг, – обратился ко мне мужик с окладистой бородкой. – Пойдем, будешь нас прикрывать, а то твои дружки очнутся и пойдут в погоню.

Второй, лица которого я не видел, тихо засмеялся. Появившийся в проломе стены еще один кавказец что-то крикнул на своем языке, и меня куда-то поволокли.

Через несколько десятков метров бросили на землю, завязали глаза, а потом подняли и усадили на подъехавшую телегу. Еще слышались выстрелы, но телега медленно увозила меня в очередную неизвестность…

Спустя какое-то время сидевший рядом со мной мужчина сказал:

– Что, парень, не повезло тебе. Ты сам кто?

– Артем…

– Русский, а с грузинами песни поешь! – удивился все тот же голос. – Значит, ты с ними против нас воюешь.

– Нет, я попал в деревню случайно. Шел в Армению к другу. Что вам от меня нужно? Я даже не знаю, кто вы такие! Откуда мне знать, кто с кем воюет?

– Э-э, не прикидывайся дурачком. Скажи еще, что в гости приехал к любимой бабушке. Ну, рассказывай, откуда ты?

– Я вам правду говорю: направляюсь в Армению к другу, а из-за войны приходится добираться на перекладных. Заблудился и долго не мог найти прямой дороги, а в деревню попал совершенно случайно. Могу вам адрес назвать, проверьте. Друга Борисом зовут. Борис Голубев.

Сидевший на телеге стал совещаться с двумя пешими сопровождавшими. Они говорили что-то на своем языке. Я так и не понял, то ли это были грузины, то ли абхазы, то ли осетины. Кто их там разберет?.. Одним словом, – горцы.

Часа два, наверное, мы тряслись в телеге по утренней прохладе. По дороге нас догнала еще одна подвода. Наконец, судя по крикам запоздалых петухов, мы въехали в селение. Повозка остановилась, и меня куда-то повели. Скрипнула дверь. Втолкнув внутрь какого-то помещения, мне сняли с головы повязку. Я исподтишка осмотрелся. Это был, скорее всего, сарай или просторный амбар, освещаемый лишь проникающими через щели лучами солнца.

Но разглядеть мне его не дали, открыли люк в земле и толкнули вперед:

– Лезь в яму!

Послушно спустился по ведущей в подземелье лестнице. Люк надо мной закрылся. В подвале было еще несколько узников. Кто-то из них вскоре чиркнул спичкой, зажег лучину и осветил мое лицо. Я увидел унылые лица троих кавказцев и совсем лысого старика, который своим гордым видом сразу вызывал уважение. Один из молодых спросил, как меня зовут, потом назвался Хфитисом и представил других. Старик, помедлив, назвался сам.

– Зови меня Георгием, – сказал он с тяжелой отдышкой.

Мне почему-то сразу захотелось называть его на церковный лад, отцом Георгием. Он все время кашлял и просил пить. Видимо, у него был жар. Оглядевшись, я увидел жбан с какой-то жидкостью и плоскую чашку подле него.

– Это что, вода? – спросил я.

– Да, – вяло ответил Хфитис.

Я налил в чашку воды и, нерешительно нащупав в кармане носовой платок, вынул его. Рассматривая нарядные узоры по углам, вспомнил Таисию. Потом, вздохнув, смочил платок в воде и приложил к голове старика.

Мой вздох не остался незамеченным. Старик посмотрел на меня с благодарностью и спросил слабым голосом, указывая на платок:

– Тебе дорога эта вещица?

– Да, отец.

Потом наступило долгое тягостное молчание. Я осмысливал, что со мной произошло, состояние было подавленное. Вскоре один из парней начал приставать ко мне с дурацкими вопросами, на которые я не мог дать ответа. Он очень боялся, что его убьют или продадут в рабство. В принципе такая перспектива ждала и меня…

В отличие от этого парня больной старик держался достойно. Потом нытика и еще одного парня забрали. Нас осталось трое.

– Не бойся, – говорил мне отец Георгий. – Скоро меня выручат, и тогда, если все будет в порядке, я тебе тоже помогу.

Не очень верилось немощному старику, который слабел день ото дня. Время тянулось страшно медленно, и в любую минуту нас могли вывести и расстрелять где-нибудь в овраге…

От баланды, которую нам раз в сутки спускали на веревке в ведре, меня поначалу тошнило. Потом как-то привык. В придачу к баланде каждому бросали маленький, черствый кусок хлеба. Свой я отдавал совсем ослабевшему старику.

Через несколько дней увели Хфитиса.

– Ну вот, – сказал старик, еле шевеля губами, – скоро придут за мной.